|
То же арестантское чувство, которое испытал я при входе в курительную, по-видимому, ощутили, при моем появлении, и прочие бывшие тут. Как старые арестанты, давно обжившиеся за железными запорами и решетками, обглядывают новичка и, покуда он конфузливо обдергивается, спрашивают себя: какую-то новую струю внесет этот новый субъект в их старое, уже сложившееся сожительство? – так точно обглядели здесь и меня. Даже разговор моментально стих, точно перерезался, и только спустя минуту или две возобновился опять. – Да ты икру-то ел ли? (разговор шел, очевидно, о вчерашних именинах), – спрашивала Надежда Ивановна одного из трех кавалеров, составлявших ее компанию. Это была довольно красивая женщина, хотя уже не первой молодости и значительно подержанная. Одета она была по-домашнему, в блузу, и сидела на диване, тоже совсем по-домашнему, несколько сгорбившись и положив ногу на ногу, причем курила папироску за папироской. – Ел… как же! удивительная, бесподобная икра! Уж у вас, Надежда Ивановна, коли захотите угостить… – Будет удивительная, как два с полтинкой за фунтик заплатишь! – жеманилась Надежда Ивановна, – сама в Чернышевом покупала, а у Елисеевых да у Эрберов* этих меньше трех рубликов к такой икре – и не подступайся! – Что говорить! и кулебяка и икра – одним словом – все… – Нет, нет, нет! Икра сама по себе – об ней после, – прервал другой кавалер, которого, по-видимому, интересовали вопросы совсем иного свойства, – а вы скажите-ка нам, барыня, в силу каких данных вы утверждаете, что все мужчины – подлецы? – Всех вас, пакостников, на одной осине повесить надо! – бойко пошутила в ответ Надежда Ивановна, пуская кольца дыма. – Стало быть, в жизни вашей бывали такие случаи, вследствие которых вы убедились, что на мужчин надежда плоха? – Бывали-таки со мной случаи… много! Как в Бессарабии мы с полком стояли, так молдаване эти… вот мерзавцы-то! Турки, я тебе скажу, – и те лучше! Совестливее! – Гм… однако ж! должно быть, строго поступали с вами господа молдаване! – Оттого-то я и говорю, что всех вас на одной осине повесить надо! А тебе, Лодырь Семеныч, небось завидно? Да ты что меня за коленки-то хватаешь? Отстань, говорю! Ну, а ты, Петр Петрович, отчего вчера до ужина убежал? Я смотрю, где он, а он уж и лыжи навострил! – Признаться сказать, не мог… Во-первых, своя именинница дома была, а во-вторых… Надежда Ивановна! голубушка! расскажите, что такое молдаване… что они такое могли… ну, одним словом… — 93 —
|