|
– Дальше! – А вы насчет пожертвованьев Павлу Ермолаичу доложите. Пожертвования откуда идут? – Откуда? – из ящичка! – Да, да, да! – вспомнил и Положилов, – и ты ведь, Терентий Галактионыч, давеча об «ящичке» поминал… Сказывай, что за штука такая? – Просто общественные деньги, земские, городские – вот они ими и жертвуют, – пояснил за Дрыгалова Глумов. – Так что ж что общественные! чай, и наших частичка тут есть! – Ни шелега.* Частичку, об которой ты говоришь, совсем не на этот предмет ты внес. Не пожертвовал, а именно внес, потому, что если бы ты по окладному листу не уплатил,* так у тебя имущества на соответствующую сумму описали бы. Понимаешь? – Понимаю, и все-таки… – Гм… так вот оно что! – молвил Положилов, – а я было на тебя, степенный гражданин, по части одеяльцев для нашего комитета надежды возлагал! – На этот счет будьте спокойны, Павел Ермолаич. Всем достанет! ежели даже целую армию пожелаете прикрыть – предоставим в лучшем виде! – Из ящичка? – Уж там из ящичка ли, из своих ли – будет доставлено! – То-то, ты у меня смотри: я уж и генеральше пообещал. Ну, и она не прочь походатайствовать за тебя… Только вот не знаю, не испортил ли ты дела тем, что сневежничал давеча. – Помилуйте! что же я такое сделал? – испугался Дрыгалов. – А помнишь: «только свистните, ваше превосходительство»? а? Разве с высокопоставленными дамами так разговаривают? – Да, друг, проштрафился ты! «только свистните»! – шутка сказать! – поддразнил и Глумов. – Ты на какой ленте-то ожидал?* – Все бы хоша с черными полосками… – А теперь и с белыми полосками за глаза довольно. Ах! господа, господа! так вот вы какими средствиями патриотические-то огни поддерживаете! Восклицание это заставило Положилова на минуту смешаться, но он сейчас же, впрочем, поправился. – Любезный друг, – сказал он, – в настоящее время надо практических результатов достигать, а не миндальничать. Задача предстоит такая: раненым необходимы одеяла – не был ли бы комитет чересчур уж наивен, если бы дожидался, пока одеяла с неба спадут? – Да, да, одеяла… понятно, это – вещь полезная, – согласился Глумов. – Так уж ты вот что, Терентий Галактионыч! как будешь одеяла-то готовить, так помни твердо, что солдатик – святой человек, и сделай милость, уж не сфальшивь! Пожертвуй настоящие одеяла, а не то чтоб звание одно. А впрочем, знаешь ли, что я тебе скажу? – вдруг прибавил он, по обыкновению, совсем неожиданно, – ежели действительно тебя почести взманили, так обкорми ты армии и флоты гнилыми сухарями* – по гроб жизни счастлив будешь! — 144 —
|