|
– Ничего я не «отказываю», мой друг, а только так говорю: особенная это статья. – Но ведь ты тратишься же на него теперь? ты даешь ему денег на лакомство, ты платишь за него тому господину, который берет его к себе по праздникам? – Да, покуда он волю родительскую чтит. – Но что же ты имеешь против его намерения? – Ничего я не имею, а вообще… Что ж, коли хочет по медицинской части идти – пусть идет, я препятствовать не могу! Может быть, он и счастье себе там найдет; может быть, сам бог ему невидимо на эту дорогу указывает! Только уж… – Так помоги ему! – Ну, это… особенная статья. – А почему же? – А почему… потому… Машенька окончательно заволновалась и долго бормотала что-то, словно не могла совладеть с своими мыслями. Наконец она, однако ж, кой-как собрала их. – Уж коли ты хочешь непременно знать почему, – сказала она, возвышая голос, – так вот почему: правила у меня есть! – Какие же это правила? – А такие правила, что дети должны почитать родителей, – вот какие! – В чем же, однако, выразилась непочтительность Короната? – И ежели родители что желают, то дети должны повиноваться и не фантазировать! – продолжала Машенька, не слушая меня, – да, есть такие правила! есть! И правительству эти правила известны, и всем! и никому эти правила пощады не дадут – не только детям… непочтительным, но и потаковщикам их! – Так ты, значит, и меня… по-родственному? – Нет, я не про тебя, а вообще… И бог непочтительным детям потачки не дает! Вот Хам: что ему было за то, что отца родного осудил! И до сих пор хамское-то племя… только недавно милость им дана!* – Но ежели ты так верно знаешь, что бог непочтительных детей наказывает, то пусть он и накажет Короната! Предоставь это дело богу, а сама жди и не вмешивайся! Слова эти окончательно раздражили ее, так что она почти хриплым голосом кинула мне в ответ: – Ах, мой родной! уж извини ты меня! не училась ведь я кощунствовать-то! – Тут и нет кощунства. Я хочу сказать только, что если ты вмешиваешь бога в свои дела, то тебе следует сидеть смирно и дожидаться результатов этого вмешательства. Но все это, впрочем, к делу не относится, и, право, мы сделаем лучше, если возвратимся к прерванному разговору. Скажи, пожалуйста, с чего тебе пришла в голову идея, что Коронат непременно должен быть юристом? – Стало быть, пришла… если так вздумалось! – Вот видишь: тебе «вздумалось», а Коронат, по твоему мнению, не имеет права быть даже сознательно убежденным! Ведь ему, конечно, ближе известно, какая профессия для него более привлекательна. — 308 —
|