|
Я поклонился, думая в то же время (эта мысль преследует меня везде и всегда): «А ну, как последует назначение… ведь бывали же примеры!» – Они по смешной части! – объяснила Марья Потапьевна. – Ah! Ah! «по смешной части»! joli[41]. Именно, именно по «смешной части»! Faites-nous rire, monsieur![42] Мы так бедны смехом, что нужно, чтобы кто-нибудь расправлял наши морщины. Он благосклонно подал мне руку и затем обратился к прерванному разговору и окончательно разъяснил Марье Потапьевне пользу брюссельских конференций. Исполнив это, он любезно обратился к «калегвардам»: – Ну-с, господа, как идут дела с мадам Жюдик? – Да что, барон! Нельзя сказать, чтобы очень… добродетельна чересчур! – отозвался тот самый «калегвард», который и в первый визит мой заявил себя противником Жюдик. – Ну, нет-с; я вам скажу, это женщина… это, как по-испански говорится, salado… salada…[43] Так, кажется? – Так-то так, барон, но к чему эта строгость… ce puritanisme, enfin![44] – Не знаю, не заметил… а по моему мнению, бывает воздержность, которая гораздо больше говорит, нежели самая недвусмысленная жестикуляция… Впрочем, вы, молодежь, лучшие ценители в этом деле, нежели мы, старики. Вам и книги в руки. – Что касается до меня, то я совершенно вашего мнения, барон! – вступился «калегвард», приверженец Жюдик, – я говорю: жест актрисы никогда не должен давать всё сразу; он должен оставлять желать, должен возбуждать воображение, открывать перед ним перспективы… Schneider! Что? такое Schneider? – это несколько усовершенствованная Alphonsine – и ничего больше! Она сразу дает всё, она не оставляет моему чувству никакого повода для самодеятельности… Je vous demande un peu, si c’est de l’art![45] – Так-с, так-с, совершенно с вами согласен… Vous avez saisi mon id?e![46] A впрочем, вы, кажется, и из корпуса вышли первым, если не ошибаюсь… – Точно так, барон. – Н-да… это так… Жюдик… Salado, salada… Ну-с, ch?re Марья Потапьевна, я вас должен оставить! – произнес дипломат, с достоинством взвиваясь во весь рост и взглядывая на часы, – одиннадцать! А меня ждет еще целый ворох депеш! Пойти на минуту к почтеннейшему Осипу Иванычу – и затем домой! – А я думала, что вы с нами отужинаете, барон? – Нет, ch?re Марья Потапьевна, я в этом отношении строго следую предписаниям гигиены: стакан воды на ночь – и ничего больше! – И, подав Марье Потапьевне руку, а прочим сделав общий поклон, он вышел из гостиной в сопровождении Ивана Иваныча, который, выпятив круглый животик и грациозно виляя им, последовал за ним. Пользуясь передвижением, которое произвело удаление дипломата, поспешил и я ускользнуть в столовую. — 126 —
|