|
Сказав это, князь прочел это письмо почти слово в слово, как оно было. – Экая галиматья! Что же этот вздор может означать, по-твоему? – резко спросила Лизавета Прокофьевна, выслушав письмо с необыкновенным вниманием. – Сам не знаю вполне; знаю, что чувство мое было вполне искреннее. Там у меня бывали минуты полной жизни и чрезвычайных надежд. – Каких надежд? – Трудно объяснить, только не тех, про какие вы теперь, может быть, думаете, – надежд… ну, одним словом, надежд будущего и радости о том, что, может быть, я там не чужой, не иностранец. Мне очень вдруг на родине понравилось. В одно солнечное утро я взял перо и написал к ней письмо; почему к ней – не знаю. Иногда ведь хочется друга подле; и мне, видно, друга захотелось… – помолчав, прибавил князь. – Влюблен ты, что ли? – Н-нет. Я… я как сестре писал; я и подписался братом. – Гм; нарочно; понимаю. – Мне очень тяжело отвечать вам на эти вопросы, Лизавета Прокофьевна. – Знаю, что тяжело, да мне-то дела нет никакого до того, что тебе тяжело. Слушай, отвечай мне правду как пред богом: лжешь ты мне или не лжешь? – Не лгу. – Верно говоришь, что не влюблен? – Кажется, совершенно верно. – Ишь ты, «кажется»! Мальчишка передавал? – Я просил Николая Ардалионовича… – Мальчишка? Мальчишка? – с азартом перебила Лизавета Прокофьевна. – Я знать не знаю, какой такой Николай Ардалионович! Мальчишка? – Николай Ардалионович… – Мальчишка, говорю тебе! – Нет, не мальчишка, а Николай Ардалионович, – твердо, хотя и довольно тихо, ответил наконец князь. – Ну, хорошо, голубчик, хорошо! Это тебе я причту. Минутку она пересиливала свое волнение и отдыхала. – А что такое «рыцарь бедный»? – Совсем не знаю; это без меня; шутка какая-нибудь. – Приятно вдруг узнать! Только неужели ж она могла заинтересоваться тобой? Сама же тебя «уродиком» и «идиотом» называла. – Вы бы могли мне это и не пересказывать, – укоризненно, чуть не шепотом заметил князь. – Не сердись. Девка самовластная, сумасшедшая, избалованная, – полюбит, так непременно бранить вслух будет и в глаза издеваться; я точно такая же была. Только, пожалуйста, не торжествуй, голубчик, не твоя; верить тому не хочу, и никогда не будет! Говорю для того, чтобы ты теперь же и меры принял. Слушай, поклянись, что ты не женат на этой. – Лизавета Прокофьевна, что вы, помилуйте? – чуть не привскочил князь от изумления. – Да ведь чуть было не женился? — 226 —
|