|
Друзья вошли в кабинет. Здесь было уютнее. Большой письменный стол, заставленный разною бронзового и фарфорового мелочью, заваленный бумагами, чертежными и рисовальными принадлежностями, занимал середину комнаты. По стенам висели огромные раскрашенные чертежи и географические карты, а под ними стояли два низеньких турецких дивана с шелковыми мутаками. Кудряшов, обняв Василия Петровича за талию, подвел его прямо к дивану и усадил на мягких тюфяках. – Ну, очень рад, очень рад встретить старого товарища, – сказал он. – Я тоже… Знаешь ли, приехал, как в пустыню, и вдруг такая встреча! Знаешь ли, Николай Константиныч, при виде тебя так много зашевелилось в душе, так много воскресло в памяти воспоминаний… – О чем это? – Как о чем? О студенчестве, о времени, когда жилось так хорошо, если не в материальном, то в нравственном отношении. Помнишь… – Что помнить-то? Как мы с тобою собачью колбасу жрали? Будет, брат, надоело… Сигару хочешь? Regalia Imperialia, или как там ее; знаю только, что полтинник штука. Василий Петрович взял из ящика предлагаемую драгоценность, вынул из кармана ножичек, обрезал кончик сигары, закурил ее и сказал: – Николай Константиныч, я решительно как во сне. Каких-нибудь несколько лет – и у тебя такое место. – Что место! Место, брат, плюнь да отойди. – Как же это? Да ты сколько получаешь? – Каких? Жалованья? – Ну да, содержания. – Жалованья получаю я, инженер, губернский секретарь Кудряшов второй, – тысячу шестьсот рублей в год. У Василия Петровича вытянулось лицо. – Как же это? Откуда это все? – Эх, брат, простота ты! Откуда? Из воды и земли, из моря и суши. А главное, вот откуда. И он ткнул себя указательным пальцем в лоб. – Видишь вон эти картинки, что по стенам висят? – Вижу, – ответил Василий Петрович: – что же дальше? – Знаешь ли, что это? – Нет, не знаю. Василий Петрович встал с дивана и подошел к стене. Синяя, красная, бурая и черная краски ничего не говорили его уму, равно как и какие-то таинственные цифры около точечных линий, сделанные красными чернилами. – Что это такое? Чертежи? – Чертежи-то чертежи, но чего? – Право, друг мой, не знаю. – Чертежи эти изображают, милейший Василий Петрович, будущий мол. Знаешь, что такое мол? – Ну, конечно. Ведь я все-таки учитель русского языка. Мол – это такая… как бы сказать… ну, плотина, что ли… – Именно плотина. Плотина, служащая для образования искусственной гавани. На этих чертежах изображен мол, который теперь строится. Ты видел море сверху? — 34 —
|