|
– Ладно. Спасибо. А в сто шестьдесят четвертом номере кто? Дорожный мастер (вместе с ним на дрезине ехал) ответил: – Василий Спиридов. – Спиридов, Спиридов… А, это тот самый, что в прошлом году был у вас на замечании? – Он самый и есть-с. – Ну, ладно, посмотрим Василия Спиридова. Трогай. Налегли рабочие на рукояти; пошла дрезина в ход. Смотрит Семен на нее и думает: «Ну, будет у них с соседом игра». Часа через два пошел он в обход. Видит, из выемки по полотну идет кто-то, на голове будто белое что виднеется. Стал Семен присматриваться – Василий; в руке палка, за плечами узелок маленький, щека платком завязана. – Сосед, куда собрался? – кричит Семен. Подошел Василий совсем близко: лица на нем нету, белый, как мел, глаза дикие; говорить начал – голос обрывается. – В город, – говорит, – в Москву… в правление. – В правление… Вот что! Жаловаться, стало быть, идешь? Брось, Василий Степаныч, забудь… – Нет, брат, не забуду. Поздно забывать. Видишь, он меня в лицо ударил, в кровь разбил. Пока жив, не забуду, не оставлю так. Учить их надо, кровопийцев… Взял его за руку Семен: – Оставь, Степаныч, верно тебе говорю: лучше не сделаешь. – Чего там лучше! Знаю сам, что лучше не сделаю; правду ты про талан-судьбу говорил. Себе лучше не сделаю, но за правду надо, брат, стоять. – Да ты скажи, с чего все пошло-то? – Да с чего… Осмотрел все, с дрезины сошел, в будку заглянул. Я уж знал, что строго будет спрашивать; все как следует исправил. Ехать уж хотел, а я с жалобой. Он сейчас кричать. «Тут, говорит, правительственная ревизия, такой-сякой, а ты об огороде жалобы подавать! Тут, говорит, тайные советники, а ты с капустой лезешь!» Я не стерпел, слово сказал, не то чтобы очень, но так уж ему обидно показалось. Как даст он мне… Терпенье наше проклятое! Тут бы его надо… а я стою себе, будто так оно и следует. Уехали они, опамятовался я, вот обмыл себе лицо и пошел. – Как же будка-то? – Жена осталась. Не прозевает; да ну их совсем и с дорогой ихней! Встал Василий, собрался. – Прощай, Иваныч. Не знаю, найду ли управу себе. – Неужто пешком пойдешь? – На станции на товарный попрошусь: завтра в Москве буду. Простились соседи; ушел Василий, и долго его не было. Жена за него работала, день и ночь не спала; извелась совсем, поджидаючи мужа. На третий день проехала ревизия: паровоз, вагон багажный и два первого класса, а Василия все нет. На четвертый день увидел Семен его хозяйку: лицо от слез пухлое, глаза красные. — 112 —
|