|
Имя Пушкина Аксаков впервые услышал в конце 1815 года из уст престарелого Державина, сказавшего ему в день их знакомства: «Скоро явится свету второй Державин: это Пушкин, который уже в лицее перещеголял всех писателей». Эти слова глубоко запали в душу Аксакова. Он внимательно следил за творчеством молодого поэта и был одним из ревностных его почитателей. Следы этого почитания ощущаются в упоминавшемся стихотворении Аксакова «Уральский казак». Имя Пушкина нередко встречается в аксаковских письмах. Во второй половине 20-х и начале 30-х годов отношение подавляющей части русской критики к творчеству Пушкина стало, как известно, резко отрицательным. Произведения поэта, знаменовавшие собой торжество реализма в искусстве, были объявлены «падением великого таланта». Подобная точка зрения отстаивалась не только реакционной журналистикой, но и некоторыми критиками, занимавшими во многих отношениях прогрессивные позиции, – например, Н. Полевым, Надеждиным. Реалистические произведения Пушкина настолько опережали развитие современной ему русской литературы, что казались этим критикам чем-то странным, не соответствовали их представлениям об искусстве. Такие настроения были решительно чужды Аксакову; хотя и у него порой проскальзывала неодобрительная оценка отдельных произведений Пушкина. Но когда к хору голосов, предававших анафеме Пушкина, присоединились «Московский телеграф», «Сын отечества» и другие журналы, вчера еще расточавшие ему «безусловные похвалы», Аксаков решил публично выступить. «При нынешнем, странном и запутанном, положении литературных мнений не должно молчать», – заявил он. Весной 1830 года Аксаков напечатал открытое «Письмо к издателю „Московского вестника“» о значении поэзии Пушкина. Отмежевываясь от тех журналов, которые вчера еще «пресмыкались во прахе» перед Пушкиным, а сегодня пытаются его «оскорбить» и «унизить», Аксаков характеризует Пушкина как великого художника, имеющего «такого рода достоинство, какого не имел еще ни один русский поэт-стихотворец». Критик отмечает свойственную Пушкину огромную изобразительную силу и вместе с тем умение глубоко проникать в тайники человеческой психологии, или, как пишет Аксаков, «силу и способность в изображениях не только видимых предметов, но и мгновенных движений души человеческой». Вот почему многие стихи Пушкина, «огненными чертами врезанные в душу читателей, сделались народным достоянием». Нужно было обладать большим эстетическим чутьем, истинным пониманием искусства, чтобы наперекор почти всей критике писать в 1830 году подобные строки о Пушкине. Они – едва ли не лучшее из того, что сказано о Пушкине до Гоголя и Белинского. — 14 —
|