|
– Что же вы не откажете этому негодяю? – Да нешто выкуришь этакого? Задолжал за три месяца, уж мы и денег не просим, уходи только, сделай милость… Мировой присудил ему номер очистить, а он и на апелляцию и на кассацию, да так и тянет… Горе да и только! Господи, а человек-то какой! Молодой, красивый, умственный… Когда не выпивши, лучше и человека не надо. Намедни пьян не был и весь день родителям письма писал. – Бедные родители! – вздохнула полковница. – Известно, бедные! Нешто приятно иметь такого лодыря? И ругают его, и из номеров гонят, и нет того дня, чтоб за скандалы не судился. Горе! – Бедная, несчастная жена! – вздохнула полковница. – Он, сударыня, не женат. Где уж ему! Была бы цела одна голова – и за то благодарить бога… Полковница прошлась из угла в угол. – Не женатый, вы говорите? – спросила она. – Никак нет, сударыня. Полковница опять прошлась из угла в угол и подумала немного. – Гм!.. Не женат… – проговорила она в раздумье. – Гм!.. Лиля и Мила, не сидите у окна – сквозит! Как жаль! Молодой человек и так себя распустил! А всё отчего? Влияния хорошего нет! Нет матери, которая бы… Не женат? Ну, вот… так и есть… Пожалуйста, будьте так добры, – продолжала полковница мягко, подумав, – сходите к нему и от моего имени попросите, чтобы он… воздержался от выражений… Скажите: полковница Нашатырина просила… С дочерями, скажите, в 47-м номере живет… из своего имения приехала… – Слушаю-с. – Так и скажите: полковница с дочерями. Пусть хоть придет извиниться… Мы после обеда всегда дома. Ах, Мила, закрой окно! – Ну, на что вам, мама, сдался этот… забулдыга? – протянула Лиля по уходе хозяина. – Нашли кого приглашать! Пьяница, буян, оборванец! – Ах, не говори, ma ch?re!..[23] Вы вечно так говорите, ну и… сидите вот! Что ж? Какой бы он ни был, а все же пренебрегать не следует… Всяк злак на пользу человека. Кто знает? – вздохнула полковница, заботливо оглядывая дочерей. – Может быть, тут ваша судьба. Оденьтесь же на всякий случай… Канитель*На клиросе стоит дьячок Отлукавин и держит между вытянутыми жирными пальцами огрызенное гусиное перо. Маленький лоб его собрался в морщины, на носу играют пятна всех цветов, начиная от розового и кончая темно-синим. Перед ним на рыжем переплете Цветной триоди* лежат две бумажки. На одной из них написано «о здравии», на другой – «за упокой», и под обоими заглавиями по ряду имен… Около клироса стоит маленькая старушонка с озабоченным лицом и с котомкой на спине. Она задумалась. — 127 —
|