|
Боборыкин ушел от Горевой* и умно сделал. Человеку с такой литературной репутацией, как у него, не место в этом театре, да и не к лицу быть мишенью для насмешек и сплетен разных прохвостов и ничтожеств. Он не перестал быть для меня симпатичным*; я писал Вам, что он показался мне чудаком в высшей степени, и он в самом деле чудак. Его пребывание у Горевой, его «Дон Карлосы» и «Мизантропы», разыгрываемые сапожниками*, это если не шалость, то чудачество. Островский вовсе не консерватор*. Он просто обыватель, ведущий замкнутую жизнь, сердитый на себя в настоящем, любящий свое прошлое и не знающий, на чем бы сорвать свое сердце. Человек он добрый и в высшей степени добропорядочный; но спорить с ним трудно. Трудно не потому, что высказывает он противоположные взгляды, а потому, что приемы для спора у него времен очаковских и покоренья Крыма*. Сейчас иду на заседание Комитета – это первое заседание в этом сезоне. Все говорят и пишут мне, что<бы> я написал большую пьесу. Актеры Малого театра берут с меня слово, что я непременно напишу. Эх, кабы было время! Хорошей пьесы не написал бы, но деньжищ заграбастал бы достаточно. Смешно сказать, «Иванов» и книжки сделали меня рантьером. Будь я один, мог бы прожить безбедно года два-три, лежа на диване и пуская плевки в потолок. Напишите мне. Видели ли Григоровича? Будьте живы, здравы, покойны и богаты. Обнимаю Вас крепко и целую. Вашим мой нижайший поклон. Ваш А. Чехов. Ленскому А. П., 27 сентября 1889*690. А. П. ЛЕНСКОМУ 27 сентября 1889 г. Москва. Ленский А. П. Московской сцены Гамлет и Отелло, В гостиных – Лир, с друзьями – Мазаньелло*. Что значит Мазаньелло? Очень жалеем, что в воскресенье вечером нас не было дома: ходили слушать «Русалку»*. Повесть* свою уже послал. Пьесу начал* и уже написал половину первого акта. Если ничто не помешает и если мои вычисления верны, то кончу ее не позже 20 октября. Семь мужских ролей и четыре женские, не считая прислуги и гостей. Завтра пойду смотреть «Село Знаменское»* и мечтаю увидеться с Вами. Поклон Лидии Николаевне и благочестивейшему, самодержавнейшему Александру Александровичу, именуемому Сасиком. Ваш А. Чехов. Плещееву А. Н., 30 сентября 1889*691. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 30 сентября 1889 г. Москва. 30 сент. Здравствуйте, милый Алексей Николаевич! Большущее Вам спасибо за письмо и за указания, которыми я непременно воспользуюсь, когда буду читать корректуру. Не согласен я с Вами только в очень немногом.* Так, наприм<ер>, заглавия повести переменять не следует – те прохвосты, к<ото>рые будут, по Вашему предсказанию, острить над «Скучной историей», так неостроумны, что бояться их нечего; если же кто сострит удачно, то я буду рад, что дал к тому повод. Профессор не мог писать о муже Кати, так как он его не знает, а Катя молчит о нем; к тому же мой герой – и это одна из его главных черт – слишком беспечно относится к внутренней жизни окружающих и в то время, когда около него плачут, ошибаются, лгут, он преспокойно трактует о театре, литературе; будь он иного склада, Лиза и Катя, пожалуй бы, не погибли. — 160 —
|