|
Серкин прислал нам мяса и хлеба – тронул он меня до чрезвычайности. Вот простой человек, а какой благородный, ни за что не возьмет дороже, чем ему самому стоило. […] [Про Кондакова: ] Н. П. смотрит на Россию очень печально, он не верит добровольцам, не верит государственности русских людей. Ему 76 лет, но он бодрый, высокий, плотный человек, обо всем говорит резко и уверенно. Большевиков ненавидит, как только может ненавидеть культурный человек, так много сделавший в науке. […] [Бунин записывает:] 24. VII./6. VIII. […] Ночи прекрасные, почти половина луны. В одиннадцатом часу смотрел в открытое окно из окна Веры. Луна уже низко, за домами, ее не видно, сумрак, мертвая тишина, ни единого огня, ни души, только собака грызет кость, – откуда она могла взять теперь кость? […] Соверш[енно] мертвый город! На ночь опять читал «Обрыв». Как длинно, как умно нередко! А все таки это головой сделано. Скучно читать. […] Сколько томов культивировалось в подражание этому Марку! Даже и Горький из него. Нынче опять такой прекрасный день, жаркий на солнце, с прохладным ветерком в тени. Были с Верой в Театральном кружке. […] Комендант печатает в газете свое вчерашнее объявление – о лживости слухов, что они уходят: «Эвакуация, правда, есть, но это мы вывозим из Одессы излишние запасы продовольствия» и еще чего-то. Бог мой, это в Одессе-то «излишние запасы»! […] На базаре говорят, что мужики так ненавидят большевиков, что свиньям льют молоко, бросают кабачки, а в Одессу не хотят везти. Слух: Бэла-Кун расстрелян, прочие комиссары, пытавшиеся бежать из Венгрии, арестованы […] [Из записи Веры Николаевны от 24 июля/6 августа:] […] Рассказывают, что Ратнер и Кулябко-Карецкий сидят в прекрасной комнате с видом на море, стол ломится от яств. У них была Геккер, она была в ужасе, что они в чека и вдруг… такое изобилие. Сидят себе социалисты и спорят об оттенках, каждый своей партии – и какое им дело до действительной жизни. […] Почти весь день ощущаю голод… Одесса имеет теперь новую черту – в воздухе раздается щелканье. Дети почти все в деревянных сандалиях. Вечером, как всегда, наши сожители играют в домино, а затем Ян отправляется к ним распить одну бутылку вина. Я же пишу при светильниках дневник… [Из записей Ив. Ал. Бунина:] 25. VII./7. VIII. Во всех газетах все то же, что вчера. […] Возвращаясь, чувствовал головокружение и так тянуло из пустого желудка, – от голода. В магазин заходил – хоть шаром покати! «Нечего есть!» – Это я все таки в первый раз в жизни чувствую. Весь город голоден. А все обычно, солнце светит, люди идут. Прошел на базар – сколько торгующих вещами. На камнях, на соре, навозе – кучка овощей, картошек – 23 р[убля] ф[унт]. Скрежетал зубами. «Революционеры, республиканцы, чтоб вам адово дно пробить, дикари проклятые!» — 154 —
|