|
Андрей Антонович между тем взял свой роман и запер на ключ в дубовый книжный шкаф, успев, между прочим, мигнуть Блюму, чтобы тот стушевался. Тот исчез с вытянутым и грустным лицом. – Я не какой-то такой, а я просто… всё неприятности, – пробормотал он нахмурясь, но уже без гнева и подсаживаясь к столу, – садитесь и скажите ваши два слова. Я вас давно не видал, Петр Степанович, и только не влетайте вы вперед с вашею манерой… иногда при делах оно… – Манеры у меня одни… – Знаю-с и верю, что вы без намерения, но иной раз находишься в хлопотах… Садитесь же. Петр Степанович разлегся на диване и мигом поджал под себя ноги. III– Это в каких же вы хлопотах; неужто эти пустяки? – кивнул он на прокламацию. – Я вам таких листков сколько угодно натаскаю, еще в X – ской губернии познакомился. – То есть в то время, как вы там проживали? – Ну, разумеется, не в мое отсутствие. Еще она с виньеткой, топор наверху нарисован. Позвольте (он взял прокламацию); ну да, топор и тут; та самая, точнехонько. – Да, топор. Видите – топор. – Что ж, топора испугались? – Я не топора-с… и не испугался-с, но дело это… дело такое, тут обстоятельства. – Какие? Что с фабрики-то принесли? Хе-хе. А знаете, у вас на этой фабрике сами рабочие скоро будут писать прокламации. – Как это? – строго уставился фон Лембке. – Да так. Вы и смотрите на них. Слишком вы мягкий человек, Андрей Антонович; романы пишете. А тут надо бы по-старинному. – Что такое по-старинному, что за советы? Фабрику вычистили; я велел, и вычистили. – А между рабочими бунт. Перепороть их сплошь, и дело с концом. – Бунт? Вздор это; я велел, и вычистили. – Эх, Андрей Антонович, мягкий вы человек! – Я, во-первых, вовсе не такой уж мягкий, а во-вторых… – укололся было опять фон Лембке. Он разговаривал с молодым человеком через силу, из любопытства, не скажет ли тот чего новенького. – А-а, опять старая знакомая! – перебил Петр Степанович, нацелившись на другую бумажку под пресс-папье, тоже вроде прокламации, очевидно заграничной печати, но в стихах. – Ну, эту я наизусть знаю: «Светлая личность»! Посмотрим; ну так, «Светлая личность» и есть. Знаком с этой личностью еще с заграницы. Где откопали? – Вы говорите, что видели за границей? – встрепенулся фон Лембке. – Еще бы, четыре месяца назад или даже пять. – Как много вы, однако, за границей видели, – тонко посмотрел фон Лембке. Петр Степанович, не слушая, развернул бумажку и прочел вслух стихотворение: — 224 —
|