|
– Лошадь не бежит, – угрюмым тоном промолвил извозчик. – Тогда она не лошадь, – учтиво возразил седок. – А что ж она? – Не знаю. Я думаю, что тебе нужно было бы быть осмотрительнее при покупке лошади. Ты ее когда купил? – О позапрошлом годе. – Покупая, ты требовал именно лошадь или тебе сорт имеющего быть всунутым в оглобли животного был безразличен? – Чаво? – Может быть, тебе по твоей неопытности подсунули вместо лошади крокодила? Извозчик обиделся. – Почему это? – надменно спросил он. – Очень просто: что такое лошадь? Это – животное, которое бежит. Твое животное не бежит. Значит, оно – не лошадь. – Четыре ноги имеет, – усмехнулся извозчик, – значит и лошадь. – Стул тоже имеет четыре ноги, а, однако, не бежит. – У ей голова есть, а у стула нету, – возразил извозчик, очевидно, серьезно заинтересованный этим принципиальным спором. – Подумаешь, важность – голова. Вон и у тебя голова есть, а что толку? На это извозчик ничего не нашелся ответить. – Вон видишь, все нас перегоняют. – Что ж, и мы кой-кого перегоним, – хвастливо усмехнулся извозчик и действительно перегнал лошадь, запряженную в щегольский экипаж и мирно дремавшую у чьего-то подъезда. Голову седока осенила какая-то мысль. Он лукаво улыбнулся и предложил: – Хочешь, сделаем так: за каждую лошадь, которую ты перегонишь, я плачу тебе пятак. За каждую лошадь, которая перегонит тебя, я вычитаю с тебя пятак. Это странное предложение произвело на извозчика ошеломляющее действие. Он в один момент вышел из состояния полудремоты, дико захохотал, привстал на козлах и, хлестнув по лошади, закричал: – Идет! Считай, барин. – Стой, стой! Только, брат, уговор: стоячие и противоположно едущие не считаются. – Само собой! Будьте покойны. Эх, ты, милая-а-ая!.. Лошадь понеслась как стрела, а седок, откинувшись с довольным видом на спинку экипажа, принялся отсчитывать пятаки. – Пять! Десять! Пятнадцать! Двадцать пять! Пять долой – нас экипаж один обогнал. – Так то ж рысак! – Это деталь! Опять двадцать пять, тридцать! Сорок… Хитрый извозчик в один момент постиг своим светлым мужицким умом не только принципы этой азартной игры, но и ее выгоды. Поэтому он при первом удобном случае свернул с малолюдной улицы на проспект, где экипажей было в десять раз больше, и, не обращая внимания на сделанный крюк, развил такую скорость, что седок еле успевал считать: – Рубль тридцать! Еще пять! Рубль сорок. Рубль сорок пять! — 56 —
|