|
– Почему? – Да жарко… И вообще… Закрыть лучше. До завтра. – Да! – сказали Грибов, Абрамович и Назанский. – Мы присоединяемся. Закрыть. Большинством голосов постановили: закрыть. * * *У ворот дома Соборная, 53 – столкнулись трое: Абрамович, Бабкин и Грибов. – Вы чего тут? – А вы? – Да хочу зайти просто… От имени общества принести благодарность Чунину, этому благородному пионеру, который на фоне всеобщего грабежа, сияя ярким светом… – Бросьте. Все равно опоздали! – Как… опоздал? – Свинья этот Голендухин. А еще председатель! Инициатор… – Неужели все скупил? – До последней баночки. А? По 1100. А я-то и пообедать не успел, и извозчика гнал. – Возмутительно!! В эти дни, когда общественность должна бороться… Где он сейчас? – Только что за угол завернул. Еще догоните. Из ворот вышел Турпачев. – Господа! Я предлагаю не оставлять безнаказанным этого возмутительного проступка представителя общественности, в то время, когда наша Родина корчится в муках, когда уже брезжит слабый свет новой прекрасной России… – Слушайте, Турпачев… А он по 1300 не уступил бы? – Какое! Я по 1400 предлагал – смеется. Если мы, господа, обернем свои взоры к Англии… Но никто уже не оборачивал своих взоров к Англии. Стояли убитые. Торговый дом «Петя Козырьков»Мы уже стали забывать о тех трудностях, с которыми сопряжено добывание денег «до послезавтра» В свое время – до революции, которая поставила все вверх ногами – это было самое трудное, требующее большой сноровки искусство. Подходил один знакомый к другому и, краснея и запинаясь и желая провалиться сквозь землю, тихим, умирающим голосом спрашивал: – Не можете ли вы одолжить мне пятьдесят рублей на две недели? – Знаете что? – находчиво возражал капиталист. – Я лучше одолжу вам два рубля на пятьдесят недель. Иногда ловили на ошеломляющей неожиданности: – Послушай, – запыхавшись, подлетал один к другому, – нет ли у тебя двугривенного с дырочкой? – Н-нет… – растерянно бормотал спрашиваемый. – В…вот – без дырочки есть. – Ну, черт с тобой, все равно, давай без дырочки! И, выхватив у сбитого с толку простака серебряный двугривенный, исчезал с ним. Были случаи и явно безнадежные: – Что это у вас?.. Новая сторублевка? Вы знаете, моя жена еще таких не видела. Дайте, снесу покажу ей… Да вы не бойтесь – верну. Дня через три-четыре встретимся, и верну. А вот случай, чрезвычайно умилительный по своей беспочвенности: — 335 —
|