|
– Правильно. Так раньше – бал с музыкой, фонариками и ужином стоил половину такой бутылки. – Значит, я сегодня целый бал выпил? – Представь себе! И не лопнул. – Вот это сказка! У маленького мальчика бал в животе. Хе-хе-хе! – Да, уж. Это тебе не Баба-Яга, чтоб ей провалиться! – Хе-хе! Не у отца три сына, чтобы им лопнуть. – Да… И главное, не Красная Шапочка, будь она проклята отныне и до века! II. Обнищание культурыВолодька*Завтракая у одного приятеля, я обратил внимание на мальчишку лет одиннадцати, прислонившегося у притолоки с самым беззаботным видом и следившего за нашей беседой не только оживленными глазами, но и обоими на диво оттопыренными ушами. – Что это за фрукт? – осведомился я. – Это? Это мой камердинер, секретарь, конфидент и наперсник. Имя ему Володька. Ты чего тут торчишь? – Да я уже все поделал. – Ну, черт с тобой. Стой себе. Да, так на чем я остановился? – Вы остановились на том, что между здешним курсом валюты и константинопольским – ощутительная разница, – подсказал Володька, почесывая одной босой ногой другую. – Послушай! Когда ты перестанешь ввязываться в чужие разговоры?! Володька вздернул кверху и без того вздернутый, усыпанный крупными веснушками нос и мечтательно отвечал: – Каркнул ворон – «Никогда!» – Ого! – рассмеялся я. – Мы даже Эдгара По знаем… А ну дальше. Володька задумчиво взглянул на меня и продолжал: Адский дух или тварь земная, произнес я, замирая, – Ты – пророк! И раз уж Дьявол или вихрей буйный спор Занесли тебя, крылатый, в дом мой, Ужасом объятый, В этот дом, куда проклятый Рок обрушил свой топор, Говорит: пройдет ли рана, что нанес его топор? Каркнул Ворон «Never more». – Оч-чень хорошо, – подзадорил я. – А дальше? – Дальше? – удивился Володька. – Да дальше ничего нет. – Как нет? А это: Если так, то вон, Нечистый! В царство ночи новь умчись ты! – Это вы мне говорите? – деловито спросил Володька. – Чтоб я ушел? – Зачем тебе. Это дальше По говорил ворону. – Дальше ничего нет, – упрямо повторил Володька. – Он у меня и историю знает, – сказал со своеобразной гордостью приятель. – Ахни-ка, Володька! Володька был мальчик покладистый. Не заставляя упрашивать, он поднял кверху носишко и сказал: – …Способствовал тому, что мало-помалу она стала ученицей Монтескье, Вольтера и энциклопедистов. Рождение великого князя Павла Петровича имело большое значение для всего двора… — 321 —
|