|
При письме прилагались стихи обоих братьев, причём Абрам, обладавший, очевидно, пылким, сангвиническим темпераментом, писал так: СтихиТебя безумною любовию любя, Готов отважиться на подвиг я опасный, Но если ты обманываешь меня, То знай, что мститель я ужасный. Как ягуар я кровожаден, зол, Тебя я буду мучать пыткою смертельной, Потом, вонзив в сердце тебе топор – Ращет покончу с жизнью твоей изменной. Меланхолик Бенцион был прямой противоположностью своему пылкому брату. Тона у него были элегические, нежные, и даже стихи так и назывались «Элегия». Ты пела в сладостном томленьи: Милый мой, люблю тебя. Внимали сим речам в сомненьи И звёзды, лес, шептавшийся с природой… Теперь же всё прошло… навек… Нет больше этих чудных снов. И так исчезнет всякий человек, Бесследно так же, как и это. Письма и стихи очень потешили секретаря и сотрудников. – Какой же вы дадите ответ этим чудакам? – спросил секретарь. – Увидите, – засмеялся я. На другой день я ответил в «Почтовом ящике» – в ряду других юмористических шутливых ответов неудачникам пера и карандаша – братьям Абраму и Бенциону из м. Степанцов. «Братья-писатели! Приводим ваши стихи, представляя их на суд публике. Очень талантливо. Я думаю, все согласятся с нами, что самое лучшее для вас, – это забросить ваши степанцовские дела и приехать в Петербург, чтобы такие гениальные дарования развивались и совершенствовались в благоприятных условиях. Довольно ли вам по 500 рублей в месяц заработка?» В ближайшем номере журнала «Почтовый ящик» был напечатан, и журнал разлетелся по всей необъятной России, вплоть до безвестных Степанцов. IIОднажды, когда я, сидя у себя, просматривал последнюю корректуру, мне сообщили: – Вас на лестнице спрашивают каких-то двое. Я вышел. На площадке лестницы действительно стояли два худых, грустных господина, обременённых чемоданом, парой подушек и какими-то коробками и свёртками. – Что та-ко-е? – отшатнулся я в удивлении. – В чём дело? Вы, вероятно, не ко мне? – Ну, если вы редактор, то к вам, – сказал, дружелюбно улыбнувшись, старший человек. – А если не редактор, то не к вам. – Мы прямо, так сказать, к нему, к редактору, – подтвердил господин помоложе. – Кто вы такие? – Конечно, он нас не узнал, – обернулся один к другому. – Конечно, если они нас никогда не видали. Хе-хе! Мы – братья Самуйловы. Он – Абрам, а уж я так Бенцион. – Что же вам от меня угодно? — 290 —
|