|
Были и другие. Они утверждали, что мальчик — месмерист и владеет искусством читать чужие мысли; он, не прикасаясь к ним, вылечил их от самых разных болезней: зубной боли, шума в ушах, скверного запаха изо рта, запоров, хромоты, антракоза и даже слепоты, хотя в последнем Шустер не без оснований сомневался. Больше всего беспокоили его новопостриженные. После того как появился мальчик, семеро, ни больше ни меньше, покинули монастырь. Один громогласно заявил, что Бог — это выдумка высших классов, чтобы удобнее было притеснять массы, и что жертвенная смерть Христа — чистейший миф, поскольку распяли на кресте неизвестного греческого грабителя, а сын плотника из Галилеи, на вере в которого была построена вся их ложная религия, сбежал с матерью в Сирию, что подтверждается апостолом Павлом — тогда еще его звали Саул — встретившим Иисуса на пути в Дамаск. Что настораживало Шустера, так это то, что монах, перед тем как сделать свое заявление, провел с мальчиком не менее недели, обучая того всяким вспомогательным работам в монастыре, — понятно, что ребенок все делал ногами. Другой на исповеди признал, что он не в состоянии более следовать обету воздержания, а еще двое просто-напросто исчезли, не оставив никакого объяснения. Ходили слухи, что ребенок одержим бесом, и несколько уважаемых старых монахов направили к Киппенбергу доверенного человека, прося того, следуя правилам монастыря, отослать назад в дом призрения «дьяволово отродье», как они называли мальчика. Другие вдруг принимались ни с того ни с сего плакать, кто-то мог подняться среди ночи и бродить по коридорам монастыря, громко всхлипывая и прося Господа отпустить им неведомые грехи… Итак, Шустер продолжал лихорадочно искать связь событий в монастыре с тем, чему он был свидетелем в годы молодости, пока вдруг, с чувством внезапного озарения, никак не выражаемого словами, он не вспомнил сумеречный час сорок пять лет тому назад, когда он стоял лицом к лицу с неким Тихуаном, или Хуаном, как его называли испанцы, знахарем в одной из деревень на севере, слепым от рождения, в надежде излечиться от дизентерии, время от времени обременявшей чувствительный европейский кишечник Шустера. Опыт научил его не отбрасывать индейское врачебное искусство, выросшее из требований джунглей: лихорадочной реальности змеиных укусов, из обжигающих шипов ядовитых растений, кровожадности вампиров и неутолимого голода паразитов, поэтому он отправился к знахарю — тот, по слухам, умел лечить все болезни, кроме тех, что испанцы сами привезли на этот континент. — 49 —
|