|
Когда новые рабы шли по улицам великолепного Тикаля, их не привлекали ни громадные храмы, ни дворцы, ни часто встречавшиеся знатные люди, спешившие куда-то со своей свитой; голод и печаль сделали свое дело. Не о такой прогулке по столице мира мечтали они, отправляясь в путь из Города зеленого потока. Молча глядя себе под ноги, юноши плелись за надсмотрщиком; сзади следовал его помощник с палкой в руках. Уже до начала работы она не раз прошлась по ребрам Ах-Миса и Шбаламке. Но жгучее чувство обиды было сильнее боли. Шбаламке скрипел зубами от подавленной ярости: его, воина, бьет палкой какой-то ничтожный помощник надсмотрщика. Но он уже научился ценить советы Хун-Ахау и старался не показывать ни гнева, ни боли. Была пора дождей, могучие ливни то и дело низвергались с затянутого плотными облаками неба. Работа состояла в перетаскивании каменных глыб из каменоломни к месту строительства нового храма. Уже после второго возвращения в каменоломню в ногах началась противная дрожь: сказывались голодовка и дни, проведенные взаперти. Но отдыхать было нельзя: надсмотрщики зорко следили за каждым новичком, и их палки работали без устали. В перетаскивании участвовало более пятидесяти рабов. Все они были худыми и изможденными; у многих на руках и ногах виднелись большие открытые язвы. Они молча и быстро таскали глыбы к строительной площадке, сваливали и возвращались в каменоломню. В полдень был устроен перерыв, во время которого рабов накормили остатками какого-то прокисшего варева. Затем снова замелькали уже ставшие привычными приметы пути: подъем из каменоломни, сломанное дерево, около которого кончалась первая половина пути, глинистый кисель второй половины и наконец все растущая гора камня — место будущего строительства. В конце дня Хун-Ахау казалось, что он движется по этой дороге безостановочно уже многие годы: так монотонна и отупляюща была работа. Когда надсмотрщики дали сигнал кончать, многие бросились на землю, и только толчки и угрозы заставили их встать. Угрюмо, без единого слова новые рабы под присмотром их властелина добрались до своего пристанища и сразу же улеглись спать. Еды на ночь им не полагалось. В изнурительной работе прошло много дней. Угасали постепенно надежды на восстание и освобождение. Слова Хун-Ахау об этом уже не встречали у его товарищей понимания и сочувствия. Договориться с другими рабами оказалось значительно труднее, чем это представлялось вначале. Большинство упорно отмалчивалось, делая вид, что они не слышат или не понимают. Несколько человек, примкнувших к Хун-Ахау, представляли собой слишком незначительную силу, чтобы можно было всерьез думать об освобождении. А надо было наладить связь с другими группами рабов, установить, сколько в Тикале воинов, где они размещались, где находились склады оружия. Задуманное растягивалось на годы, но иного пути Хун-Ахау по-прежнему не видел. — 41 —
|