|
— Очнулся, сынок? — приветливо спросил хозяин хижины. Его низкий бархатный голос удивительно не соответствовал росту и сухощавой фигуре. Казалось, что говорит кто-то другой, спрятавшийся за ним. — Сильно болит голова? — Спасибо, мне значительно лучше, — ответил Хун-Ахау. — Благодарю тебя, почтенный Вукуб-Тихаш, за все твои заботы… Старый земледелец протестующе замахал руками, присел около ложа. — Не надо мне благодарностей, — искренне сказал он, — только выздоравливай скорее! Сражаться с ягуаром — дело не шуточное — видишь, как он тебя отделал. Но теперь все самое неприятное уже позади — вчера я менял повязку на твоей голове и видел, что целебные травы помогли и на этот раз. Еще несколько дней покоя, и ты будешь здоров, как и до ранения. Тогда вы с братом сможете тронуться в путь. — Сколько же я пролежал здесь? — Немного больше недели. Сегодня девятый день… Вукуб-Тихаш хлопнул в ладоши, призывая жену. Она вошла, поклонилась, неторопливо расставила около мужчин еду: вареные бобы, приправы из душистых трав, свежие кукурузные лепешки. Как и муж, она приветливо улыбнулась, посмотрев на Хун-Ахау, но не сказала ни слова. — Давайте есть, — сказал земледелец, — ты, сынок, наверное, очень голоден — выздоравливающие всегда хотят есть. Ну и намучились мы, кормя тебя, когда ты лежал без сознания. Твой брат каким-то чудом умудрялся вливать в твое горло жидкую похлебку — этим только ты и жил. Теперь тебе надо наверстывать за все прошедшие дни! Действительно, Хун-Ахау при виде пищи почувствовал мучительный голод, и ласковое приглашение хозяину повторять не пришлось. Когда с едой было покончено (Ах-Мис, очевидно, из скромности, ел, как новорожденный младенец, явно опасаясь опустошить горшок с бобами прежде, чем насытятся другие), Вукуб-Тихаш с таинственным видом вытащил из укромного уголка хижины две большие коричневые, сделанные из свернутых листьев палочки. Одну он предложил Ах-Мису, другую — сунул в свой рот. Еще минута — и оба курильщика окутались голубоватым дымом. Хун-Ахау с удивлением смотрел на товарища. За время, которое он провел во дворце властителя Тикаля, юноша нагляделся на знатных лиц, и само по себе курение его уже не удивляло, но курящий Ах-Мис — здесь было чему поразиться! Великан потягивал сигару* с таким серьезным и сосредоточенным видом, точно выполнял какое-то важное и нужное дело. Но, хорошо зная его, Хун-Ахау вскоре понял, что, куря, Ах-Мис больше думает о том, чтобы доставить своим видом удовольствие старику, чем наслаждается сам. — 123 —
|