|
2 Вот несколько сообщений современников конкисты об этих событиях. Бернардино де Саагун во "Всеобщей истории Новой Испании" сообщает: "(Книга XII, глава XIX, версия текста на языке науа) Тут сообщается, как испанцы расправились с мешиками, справляющими праздник Уицилопочтпи. И это произошло неожиданно и в отсутствии их предводителя [Кортеса], в то время отбывшего на побережье из-за прибытия Панфило де Нарваэса. Затем ходатайствовали мешики о празднике Уицилопочтли [(Праздник Тошкатль, проходивший ежегодно в конце мая - один из самых значительных праздников у мешиков)]. И испанец [Педро де Альварадо] захотел увидеть праздник, хотел удивляться и смотреть, каким образом его празднуют. Затем, согласно порядку Мотекусомы, некоторые мешики подошли к дому Вождя [(casa del Jefe)] и передали эту просьбу. И когда получено было разрешение оттуда, где был заключен Мотекусома, тотчас женщины, постившиеся в течении года, начали молоть семена мака, а делалось это в патио [(внутреннем дворе)] Храма. И вышли многие испанцы со своим оружием. Они приготовились, они готовы к бою. Они идут все вместе и останавливаются все вместе, обходят [(стену главной храмовой площади Мешико)], двигаясь друг за другом, двигаются туда, где мололи. А поскольку их увидели, они расположились у большого Королевского Дворца [(нового дворцового комплекса Мотекусомы II)], так как поняли, что уже в это время может распространиться слух, что они задумали убийство людей, выходящих [с праздника] мужчин. А перед наступлением праздника Тошкатль, вечером, приготовили статую в виде человека, фигуру Уицилопочтли в человеческом облике, во всем похожую на человека. Эту человеческую фигуру сделали из смолотого зерна, смешанного со смолотыми семенами мака, уложив это на каркас из прутьев, скрепленных - проколотых острыми концами шипов, чтобы держались крепче. Когда уже была вылеплена эта фигура, ее украсили перьями, сделали лицо, присущее ему [(Уицилопочтли)], раскрасили как положено полосами поперек лица, около носа и раскрасили вокруг глаз. Покрыли его уши мозаикой из бирюзы в форме змей, и с его ушей с бирюзой свисало по кольцу с шипами. Из золота были пальцы его стопы, так искусно сделанные, как настоящие пальцы стопы. Носовой знак отличия ему сделали из золота со вставленными драгоценными камнями, он был в виде золотой стрелы с инкрустированным драгоценными камнями оперением; также и носовое кольцо висело в его носу, оно было с поперечными полосами и шипами. Изготовив это лицо с полосами поперек него синего цвета и желтого цвета, на его голову поместили магический убор из перьев колибри. Затем также поместили так называемый anecuyotl из перьев в форде цилиндра, но сделав часть верхушки заостренной в виде конуса. Потом приладили к его шее украшение из желтых перьев попугаев; концы перьев свисали уступами, подобно прядям волос на голове мальчиков. И кроме того - накидку в виде листьев крапивы, выкрашенную в черный цвет, на ней было пять пучков хвостовых орлиных перьев. Он был укрыт накидкой до пят, на ней бали изображения черепов и костей. А [спереди] верху виднелась безрукавка, и на ней были изображены оторванные части человеческих тел: там были изображены черепа, уши, сердца, внутренности, торсы, руки, ноги. Его maxtlе [(набедренная повязка маштлатль - maxtlatl)], весьма богато украшенная, была тоже с изображениями оторванных частей тел, ширина ее была одна куарта [(cuarta — пядь, мера длины = 21 см)], а длина - двадцать, она была с бахромой из бумаги, то есть из местной бумаги [(аматль - amatl, из агавы)], окрашенной вертикальными полосами светло-синего цвета. За спиной его было расположено, как ноша, знамя цвета крови. Это знамя цвета крови было из местной бумаги. Оно было красным, как кровь. Он держал кремневый жертвенный нож, который был сделан из бумаги, и местами был также красным, как кровь. Он держал щит, сделанный из тростника, сплетенный из тростника; в четырех местах украшенный пучками хвостовых орлиных перьев, украшенный этими хвостовыми перьями; это называлось "tehuehuelli". И привесь щита также была окрашена цветом крови, как и знамя за спиной. И было четыре соединенных стрелы за щитом. Лента в виде браслета была на каждой его руке, ленты из шкуры койота, и с них свисали нарезанные кусочки бумаги. После тоге, как начался рассвет праздничного дня, очень рано утром, открыли лицо [идола Уицилопочтли] те, кто дал обет совершить это. Они расположились цепочкой перед идолом и начали воздавать хвалу... И вот уже вознесли его, поставили на пирамиду. И все мужчины, все молодые воины радостно готовились провести праздник... И когда все собрались, праздник начался, и открылся он пением и танцем змеи... И те, кто постился одну двадцатидневку, и те, кто постился год, двигались во главе процессии... те, кто постился год, были особенно уважаемы и получали почетный и особенный титул "братья Уицилопочтли"... (Глава XX)... между тем мешики радостно празднуют, они уже танцуют, уже поют, уже одна песня следует за другой, и песни сменяют друг друга как волны, и в этот самый момент испанцы решили убить этих людей. Они были здесь рядом, все со своим вооружением. Они перекрывают все входы и выходы: Ворота Орлов, и у маленького дворца, и у Акатльийакапана [("Участок ристалищ с тростниковыми копьями")], у Тескакоака [("Зеркал Змеи")]. И после того, как они перекрыли все входы, заняв их, уже никто не мог покинуть [главную храмовую площадь]. Сделав это, они тут же вступают в Священное Патио [(Patio Sagrado - главную храмовую площадь Мешико)] для убийства людей. Идут пешком, несут свои деревянные щиты, а некоторые из металла, и свои мечи. Они тут же окружают тех, кто танцует, бросаются к месту, где бьют в атабали [(небольшие барабаны)], накидываются с мечами на того, кто играл на них, и отрубают ему обе руки, тут же обезглавливают его, и далеко откатывается его голова. И в этот момент все [конкистадоры] начинают колоть и рубить людей. Они отрубают им руки и головы, пронзают мечами, копьями всякого, кто попадается им на пути, рассекая одним головы, других раня в руки, плечи, животы и во всякие другие места; они учиняют невиданную резню. Некоторые мешики пытаются спастись бегством, но у выходов их ранят и убивают. Другие стараются взобраться на стены, но не могут спастись; иные прячутся в храмовые постройки. Некоторые прячутся на земле, среди убитых и притворяются мертвыми, дабы избежать страшной участи. Те, кто притворился мертвым, спаслись, а если кто шевелился или вставал на ноги, его тут же закалывали. И кровь воинов-мешиков лилась ручьями, текла повсюду, как вода во время сильного дождя, образуя лужи; и тошнотворный запах крови и распоротых внутренностей стоял в воздухе. А испанцы рыскали по [храмовым] постройкам, своим оружием протыкая занавеси, если им казалось, что там кто-либо скрывается, и если находили, то убивали. И когда они обыскивали постройки, они одновременно и грабили. И когда это произошло, раздался клич: "Военачальники, мешики... поспешите сюда! Идите со всем вооружением: своими воинскими знаками, щитами, копьями! Скорее бегите сюда, мертвыми лежат наши военачальники, мертвыми лежат наши воины!.. Они умерщвлены, о военачальники мешиков". После этого послышался шум, поднялись крики, кричали люди, ударяли себя по губам. И тут же собрались все военачальники, вызвали воинов, которые прибыли со своими копьями, со своими щитами. После этого началась битва, они метали свои дротики, стрелы и еще метательные копья и гарпуны, которыми охотятся на птиц, свои неистовые дротики и быстрые копья, которые как желтый тростниковый покров над испанцами находились... (Глава XXI)... Загнав испанцев в королевские постройки [(дворцовый комплекс Ашаякатля)], они сражались с ними на протяжении 7 дней и держали в осаде в течение 23 дней. За эти дни были расширены и углублены каналы, стены которых стали более отвесными; повсюду переправа через каналы затруднилась... На улицах возводились баррикады... и повсюду проходить по городу стало труднее..." А вот что сообщает Диего Дуран в "Истории индейцев Новой Испании и островов у материка": "Когда наступил упомянутый праздник, индейцы, не подозревая ничего плохого, явились ублажить своего бога [Уицилопочтли] и показать величие Мешико... Там собралось для хороводов и танцев 8 000 или 10 000 знатных мужей, все люди известные и благородной крови... Тогда Педро де Альварадо приказал поставить к четырем входам во двор [(главную храмовую площадь Мешико)] 40 солдат, по 10 к каждому входу, чтобы через ворота никто не мог выйти, и приказал 10 другим подойти к тем [мешикам], которые били в атабали, туда, где как ему казалось, находились наиболее знатные персоны, и убить бивших в атабали, а затем и всех остальных. И эти "апостолы святой веры" или, лучше сказать "последователи дьявола'', не медля ни минуты, исполнили приказ. Они вошли в толпу этих несчастных, почти обнаженных, только в накидках из хлопчатобумажной ткани, не имевших в руках ничего, кроме роз и перьев, с которыми они танцевали, и перерезали всех кинжалами". Бартоломе де Лас Касас утверждает, что конкистадоры во главе с Педро де Альварадо убили на этом празднике 2 000 мешиков. Согласно Хуану Альваресу, конкистадору, находившемуся в то время в Мешико с Педро де Адьварадо, когда последний вернулся во дворец Ашаякатля после резни, устроенной на празднике мешиков, он начал распрашивать Альварадо и получил такой ответ: "Слава Богу, мы накрыли этих мерзавцев. Они хотели на нас напасть, но мы их опередили. Среди мошенников выигрывает тот, кто ударит первым". И последнее. О желании Альварадо захватить роскошные драгоценности мешиков - участников этого праздника, на это указывают Франсиско Лопес де Гомара, Сервантес де Саласар и другие. А в уже упоминавшемся (в прим. 1 к главе "ПЛЕНЕНИЕ МОТЕКУСОМЫ") судебном деле Педро де Альварадо говорится: "...В то время, когда прибыли испанцы в этот город Мешико, чтобы его завоевать и пленить Мотекусому, упомянутый Педро де Альварадо присвоил и награбил большое количество золота, жемчуга, драгоценных камней, одежды, какао и украшений... и все это не стал делить с товарищами, как следовало делать по обычаю и закону войны... и забрал себе все, не дав никому ничего и не уплатив пятую часть добычи Вашему Величеству..." — 308 —
|