Правдивая история завоевания Новой Испании

13 Васко Нуньес де Бальбоа (Vasco Nunez de Balboa) (ок. 1475 г. - 1517 г.) - конкистадор; участник похода Родриго де Бастидаса (1460 г. - 1527 г.) в 1500 г.; приобрел плантацию на острове Эспаньола (Санто Доминго, совр. о. Гаити), разорился и, спасаясь от кредиторов, тайно покинул остров; в 1510г. был высажен вместе с группой испанских колонистов на побережье Дарьенского залива (территория совр. Панамы); выступил в 1511 г. против Диего де Никуэсы, правителя испанской колонии на Атлантическом побережье Панамы, и добился его изгнания; судно, на котором плыл Никуэса, пропало без вести; в 1513г. Васко Нуньес де Бальбоа с 300 солдатами и матросами, используя вражду между индейскими племенами, начал завоевание внутренних областей Панамского перешейка; 25 сентября 1513 г. он первым из европейцев увидел Тихий океан и, войдя в воду с мечом в руке, объявил его владением испанской короны; в 1517г. обвинен губерна­тором Дарьена Педро Ариасом де Авилой в расправе над Никуэсой и в подготовке мятежа, предан суду и обезглавлен.

14 Согласно Бартоломе де Лас Касасу ее звали Мария и находилась она в Испании; "История Индий": "(Книга III, глава 74) ...[(Педро Ариас де Авила)] заговорил о его [(Васко Пуньеса де Бальбоа)] женитьбе на донье Марии, старшей из своих двух дочерей, которые у него были в Испании; властью епископа они были обручены и соверши­ли все другие положенные обряды".

15 Диего Веласкес де Куэльяр (Diego Velazquez de Cuellar), (ок. 1464 г. - ок. 1524 г.) - конкистадор (Куэльяр - город в Испании по соседству с родным городом Берналя Диаса, который был не только земляком, но и родственником Диего Веласкеса). Диего Веласкес в 1493 г. со второй экспедицией Христофора Колумба прибыл на Эспаньолу. В ноябре 1511 г. во главе 300 конкистадоров Диего Веласкес высадился на Кубу вопреки воле управлявшего в то время Индиями адмирала Диего Колона (сына Христофора Колумба), но при поддержке из Испании; был назначен губернатором Кубы, основал ряд городов, в том числе Гавану. О том, что делали конкистадоры на Эспаньоле и Кубе, очевидец Бартоломе де Лас Касас в своем "Кратком донесении о разорении Индий" сообщает: "Известно, что христиане своей тиранией и не­справедливостью умертвили более 12 миллионов душ индейцев - мужчин, женщин и детей [на островах и материке]... Убивали христиане двумя способами: несправедливой, кровавой, тиранической войной и обращением в жесточайшее рабство, в такое, в какое никогда прежде не бывали обращены ни люди, ни животные... Причиной и единственной целью убийств и разорения было обогащение христиан золотом. Ради этого они готовы были на любой произвол на новых зем­лях, ибо земли были богаты, а жители их скромны и терпеливы. Их легко было завоевать, и христиане это сделали. ...И то, что я говорю, я знаю, ибо видел все собственными глазами. ...[(Остров Эспаньола.)] Он был первым, куда вступили христиане; здесь было положено начало истреблению и гибели индейцев. Разорив и опустошив остров, христиане стали отбирать у индейцев жен и детей, заставляли их служить себе и пользовались ими самым дурным образом, пожирали пи­щу, которую трудом и потом своим индейцы производили. Христиане не довольствовались той едой, которую индейцы давали им по своей воле, сообразно своим собственным потребностям, каковые у них всегда невелики. У них нет обычая заготовлять пищи больше того, что они съедят в день. Но то, чего хватило бы на целый месяц для трех индейских домов с десятью обитателями в каждом, пожирает и уничтожает один христианин за день. Приняв от христиан многочисленные притеснения, насилия и обиды, индейцы поняли, что такие люди не могли явиться с неба. Некоторые индейцы стали пря­тать пищу, другие - жен и детей, иные бежали в леса, чтобы уйти от таких жестоких и свирепых людей. Христиане ловили их, секли плетьми, избивали кулаками и палками, поднимали даже руку на индейских сеньоров - касиков. ...А один ка­питан-христианин изнасиловал жену главного короля и сеньора всего острова. И стали индейцы искать средства, кото­рыми можно было бы вышвырнуть христиан со своих земель вон, и взялись они тогда за оружие. Но оружие у них слиш­ком слабое и малопригодное как для нападения, так и для защиты. Все их войны мало отличаются от кастильских игр и детских забав! Христиане на лошадях, вооруженные мечами и копьями, беспощадно убивали индейцев, вступая в селе­ния, они никого не оставляли в живых. Один раз я видел, как на решетки было положено несколько касиков. Альгуасил, который их пытал, был хуже палача. Я знал, как его звали, и даже знал его родителей в Севилье! Несчастные касики про­сили освободить их или убить сразу. Но он не хотел убивать, прежде чем не насладится своим зверством. Заткнул им рот и сам раздувал огонь, чтобы касики поджаривались на нем!... Христиане бились об заклад, кто из них одним ударом ме­ча разрубит человека надвое, или отсечет ему голову, или вскроет внутренности. Схватив младенцев за ноги, отрывали их от материнской груди и ударом о камни разбивали им головы; или же кидали матерей с младенцами в реку, а когда они погружались в воду, христиане смеялись и шутили, говоря: "Смотрите, как нехристи пускают пузыри!", или связыва­ли матерей с младенцами спиной к спине и притом всех, которых находили на своем пути... В селениях они строили длинные виселицы и вешали по 13 человек на каждой во славу 12 апостолов и Христа. Обертывали индейцам тело сухой соломой и поджигали или отсекали руки, подвешивали их к шее и отпускали несчастных со словами: "Идите с этими письменами и передайте их тем, кто укрылся от нас в лесах". Я сам видел эти мучения и бесконечное множество других. Все, кто мог уйти, уходили в леса и горы, спасались там от испанцев - столь бесчеловечных и безжалостных скотов, истребителей и смертных врагов рода человеческого. Были еще потом христианами обучены отчаянные и злейшие псы, которые бросались на индейцев, разрывали их на куски и пожирали. Эти псы творили великие опустошения и душегубства среди индейцев. А если иногда (это бывало редко и всегда по справедливости) индейцы убивали кого-либо из христиан, то последние, сговорившись между собой, решали, что за одного убитого испанца нужно убивать сто индейцев... Хочу сделать вывод, и утверждаю, и клянусь в верности моих слов, что индейцы не давали повода и не были виноваты в том, что одних из них уничтожали, а других отдавали в рабство. И еще я утверждаю и могу поклясться, что ни одного смертного греха против христиан индейцы не сделали... Может быть, некоторые индейцы и пытались мстить, но я знаю совершенно точно, что индейцы вели только самые справедливые войны против христиан, а христиане никогда не были справедливы, и все их войны против индейцев - самые несправедливые и тиранические из всех, что существуют на земле.... После окончания войны и гибели множества индейцев в живых остались только старики, женщины и дети. И стали христиане распределять индейцев между собой: кому 30 - 40, а кому и 100 - 200, в зависимости от милости главного тирана -губернатора. Когда индейцев распределили между христианами, те стали обращать их в католическую веру. Заставляли индейцев работать, но не кормили их досыта, давали только траву и овощи - такие продукты, от которых нет сил для ра­боты. Молоко у кормящих женщин пропало, и вскоре все дети умерли, а поскольку мужчины были отделены от своих жен, прекратилось деторождение на острове. Христиане не только не работали сами, но даже заставляли переносить себя на носилках и пользовались индейцами как вьючными животными. На плечах и спинах у индейцев от тяжелой ноши и от ударов оставались следы, а сами они были похожи на истощенных животных. Не рассказать, не описать, ни на какой бу­маге не изложить всю жестокость обращения, все удары, проклятия, подзатыльники, ругань... [(Остров Куба.)] В 1511 г. испанцы пришли на остров Куба... Еще более жестоко, чем на других островах, вели себя там христиане, И произошло примечательное событие. Касик Атуэй бежал от бесчинства испанцев с острова Эспаньола на Кубу со многими своими подданными. Когда узнал, что христиане пришли на Кубу, он собрал своих воинов и сказал им: "Вы уже слышали, что христиане поблизости! И вы знаете, что претерпели от них люди на острове Гаити [(Эспаньоле)]. Здесь будет то же самое. А знаете ли вы, для чего христиане все это делают?" И ответили индейцы касику: "Нет, не знаем, разве только потому, что по природе своей они дурные и жестокие!" "Нет, не только потому, - сказал касик, - есть у них бог, которому они по­клоняются. А чтобы заставить и нас ему поклоняться, убивают и закабаляют нас!" Около касика стояла корзина с золо­тыми украшениями, и он продолжал, показывая на нее: "Вот, смотрите, здесь христианский бог - золото! Давайте свер­шим пред ним обряд, чтобы христиане не притесняли нас!" И все закричали: "Хорошо, согласны!" И они устроили пля­ски. Потом касик Атуэй сказал: "Если мы оставим себе этого бога, то христиане убьют нас, чтобы отнять его. Давайте бросим его в реку!" И бросили они все золото в реку, которая там протекала. Этот касик всегда стремился уйти от хри­стиан, куда бы они ни приходили, зная, чем они грозят. Но когда сталкивался с ними, то защищался. Наконец его схвати­ли. За то, что он пытался уйти и защищался, христиане приговорили его к сожжению на костре живым. Какой-то франсисканский монах, который присутствовал при казни, рассказывал, что касика привязали к столбу. Монах не слышал все­го, что там происходило, но слышал только, как другой монах говорил касику о нашей вере и что он подымется на небо, где слава и вечный покой, если примет нашу веру, а если нет, то пойдет в ад, где пытки и мучения. Касик, подумав, спро­сил: "А есть ли на небе христиане?" Монах ответил, что есть, самые лучшие. Тогда касик закричал, не задумываясь, что он не желает на небо, а хочет в ад, лишь бы не оказаться опять среди столь жестоких людей!... Вот какую славу заслужил себе Наш Сеньор Бог и наша вера в Индиях!... Некоторые индейцы, попавшие в кабалу и рабство, стали убегать в горы, а иные вешались: и мужья, и жены, и дети - целыми семьями. Из-за жестокости одного испанца, которого я знал, повеси­лось более 200 индейцев. И так погибло бесконечное число людей. Один советник получил по репартьементо 300 индей­цев; через три месяца 270 из них погибло на разных работах и осталось всего 30, то есть одна десятая часть. Тогда ему да­ли еще столько же - 300, и он их всех погубил; и дали ему еще, и те тоже погибли; так было, пока он сам не умер и не уб­рался в преисподню! За три-четыре месяца, которые я пробыл на острове Куба, от голода умерло более 7 000 детей, так как их матерей и отцов угнали на рудники. Многие индейцы уходили в горы, где совершали чудеса храбрости, достой­ные восхищения. Великолепный остров обезлюдел..." И эти факты не преувеличение Бартоломе де Лас Касаса (показа­тельно, что на острове Эспаньола к концу XV века насчитывалось по разным данным от 300 000 до 1 000 000 индейцев, а к 1548 г. их оставалось около 500 человек; и что на острове Куба в 1511 г. индейцев было около 200 000, но уже в 1537 г. их численность сократилась до 5 000 человек), о подобном, но на полуострове Юкатан и происходившем несколько деся­тилетий позднее, говорит другой свидетель конкисты, которого нельзя обвинить в "очернительстве" конкистадоров, пер­вый епископ Юкатана - Диего де Ланда (Diego de Landa; 1524 г. - 1579 г.) в "Сообщении о делах в Юкатане" (Relation de las cosas de Yucatan): "...Индейцы тяжело переносили ярмо рабства. Но испанцы держали разделенными их поселения, на­ходившиеся в стране. Однако не было недостатка в индейцах, восставших против них, на что они отвечали очень жесто­кими карами, которые вызвали уменьшение населения. Они сожгли живыми несколько знатных лиц в провинции Купуль, других повесили. Были получены сведения о [волнении] жителей Йобаина, селения Челей. Испанцы схватили знат­ных лиц, заперли в одном доме в оковах и подожгли дом. Их сожгли живыми, с наибольшей в мире бесчеловечностью. И говорит Диего де Ланда, что он видел большое дерево около селения, на ветвях которого капитан повесил многих индейских женщин, а на их ногах [повесил] их собственных детей. В том же селении и в другом, которое называют Верей [(Verey)], в двух легуа оттуда, они повесили двух индеанок, одну девушку и другую, недавно вышедшую замуж, не за ка­кую-либо вину, но потому, что они были очень красивыми, и опасались волнений из-за них в испанском лагере, и чтобы индейцы думали, что испанцам безразличны женщины. Об этих двух женщинах сохранилась живая память среди индейцев и испанцев, по причине их большой красоты и жестокости, с которой их убили. Индейцы провинций Кочвах и Четумаль возмутились, и испанцы их усмирили таким образом, что эти две провинции, бывшие наиболее населенными и на­полненными людьми, остались наиболее жалкими во всей стране. Там совершали неслыханные жестокости, отрубая носы, кисти, руки и ноги, груди у женщин, бросая их в глубокие водоемы с тыквами, привязанными к ногам, нанося удары мечом детям, которые не шли так же [быстро], как их матери. Если те, которых вели на шейной цепи, ослабевали и не шли, как другие, им отрубали голову посреди других, чтобы не задерживаться, развязывая их. Они вели большое количе­ство пленных мужчин и женщин для обслуживания, обращаясь с ними подобным образом..."