|
Приведенный выше текст – довольно типичный для того времени образчик монархического консервативно-православного менталитета – поясняет, почему слово «иезуит» получило в русском языке столь негативный оттенок. Замечу, что сами иезуиты «революционерами» себя никогда не ощущали. Жозеф де Местр, посланник Сардинского королевства в Санкт-Петербурге, не без обиды сетуя Александру I на то, что власть начала притеснять орден, в 1815 году писал: Иезуиты – это сторожевые псы верховной власти. Вы не хотите дать им воли грызть воров, тем хуже для Вас; по крайней мере, не мешайте им лаять на них и будить Вас. Мы поставлены как громадные альпийские сосны, сдерживающие снежные лавины; если вздумают нас вырвать с корнем, в одно мгновенье все мелколесье будет снесено. Екатерина, в статье об иезуитах почему-то не упомянутая нынешним Российским энциклопедическим словарем, приняла решение «признать существование иезуитов» в самый тяжелый для них момент, когда они стали изгоями во всем мире. Официально об уничтожении ордена было объявлено папой Климентом XIV в его булле «Dominus ac Redemptor noster» в 1773 году. Причин для гонений против иезуитов тогда называлось множество, чуть ли не каждый европейский монарх имел свой счет к ордену. В Португалии орден обвинили даже в покушении на короля, хотя на самом деле речь шла о борьбе за власть в далеком Парагвае, где иезуиты на протяжении многих десятилетий были полными хозяевами. Иногда обвинения звучали просто парадоксально. Испанский король Карл III поставил иезуитам в вину то, что они благодаря своему влиянию сумели остановить уличные беспорядки в Мадриде. Логика была примерно такой: раз легко остановили, значит, сами и организовали. На самом деле главной причиной королевского гнева стала резкая критика со стороны ордена ряда шагов монарха и появление антиправительственных памфлетов, вышедших, как полагали при испанском дворе, из-под пера иезуитов. Почти все европейские короли, французский в особенности, считали, что иезуиты настраивают Ватикан против них. В дело оказалась замешана даже фаворитка Людовика XV знаменитая мадам Помпадур: ей не пришелся по вкусу духовник короля – иезуит. И так далее в том же роде. Принимать все эти разнообразные претензии монархов к иезуитам за чистую монету не стоит. На самом деле правильнее будет говорить, наверное, о конфликте королевской Европы (прежде всего Бурбонов) не с иезуитами, а с самим Ватиканом. Пришло время, и окрепший европейский абсолютизм решил указать католической церкви на ту нишу, где она должна, с его точки зрения, находиться. — 236 —
|