Россия и Запад. От Рюрика до Екатерины II

Николай Костомаров, не скрывающий своей антипатии к Бирону, тем не менее делает справедливый вывод о том, что жестокости царствования Анны Иоанновны не были исключительными свойствами этой эпохи, «не с нею начали они появляться в России, не с нею и прекратились».

Это же касается и роли иностранцев. Костомаров пишет:

Эпоха этого царствования издавна уже носит наименование бироновщины. Но если подвергнуть этот вопрос беспристрастной и строгой критике, то окажется, что к такому обвинению Бирона и с ним всех вообще правительствовавших немцев недостает твердых оснований. Невозможно приписывать весь характер царствования огулом немцам уже потому, что стоявшие на челе правительства немцы не составляли согласной корпорации и каждый из них преследовал свои личные интересы… Сам Бирон не управлял делами ни по какой части в государственном механизме, и притом он вовсе не показывал склонности заниматься делами, так же точно, как и императрица; он не любил России и вообще мало интересовался тем, что в ней делалось…

Добавлю к этому лишь следующее. Термин «бироновщина» родился не в народе. Никаких особых преданий, песен или легенд о «злодее Бироне», как в свое время о лекаре Ивана Грозного англичанине Бомелии, в России народ не сложил, а это значит, что в глазах простого русского обывателя не было никакой существенной разницы между Остерманом, фельдмаршалом Минихом и Бироном. Все они в народе обозначались одним и тем же словом – «немцы».

Их всех скопом по-прежнему в народе не любили и подозревали в злом умысле. Предпочли бы жить без них, и счастливо.

Но не получалось. Ни счастливо. Ни без них.

Лошади Бирона, труды Миллера, победы Миниха, поражения Остермана

Царствование Анны Иоанновны ничем не хуже и не лучше двух предыдущих (Екатерины I и Петра II), а также последующего (правительницы Анны Леопольдовны).

Если говорить о внутренних преобразованиях, то эпоха Анны Иоанновны запомнилась указом о заведении по всей империи почт и полиции в городах, возобновлением строительства Петербурга, совершенно захиревшего после переезда двора в Москву при Петре II, а также бурным развитием коневодства благодаря Бирону.

Во многом именно ему Россия обязана тем, что в стране появились новые породы лошадей, а коневодство в целом было поставлено на современный западный манер. Строились новые заводы, на племя выписывались лучшие лошади из Германии и Дании. Даже церковному ведомству благодаря настойчивости фаворита поручили заниматься в своих хозяйствах коневодством. Для контроля за этим важнейшим делом (лошадь тогда заменяла и трактор, и танк, и паровоз) в 1731 году была создана Конюшенная канцелярия. За ее деятельностью неофициально, но бдительно присматривал лично Бирон. Видимо, и вправду не по принуждению, а по природной страсти один из его предков заведовал конюшнями.