Кортес

28 июня под звуки двадцати двух труб маркграф Бранденбургский, верховный сенешаль, маршал и камергер империи, объявил о победе Карла I Кастильского. Испанский король становился пятым императором с именем Карл. Предпочитая титул императора Священной Римской империи скромному званию кастильского короля, он решил именоваться Карлом V. На этот титул ушла вся полагавшаяся королю пятая часть колониального золота, собранного со дня открытия Америки. Карлу V еще будет очень нужен Кортес… и золото Мексики.

Затопление судов

Вилья‑Рика‑де‑ла‑Вера‑Крус, июль 1519 года

Кортес расхаживал с каким‑то свитком в руке и отрицательно покачивал головой, как будто отвергая чьи‑то доводы. Его взгляд бродил по каскадам буйной растительности, спускавшейся с высоких плато, затем возвращался к строкам документа, который жег пальцы. «Вы, Диего Веласкес, волей нашею губернатор острова Фернандина, на коем острове ратными людьми и сбором податей ведаете, изъявили нам волю вашу служить матери нашей Католической королеве и нам, приумножая земли короны нашей, и силами вашими подчинили некие земли именем Юкатан и Косумель… Алкая службы нашей, имеете войско и корабли ваши в иные земли посылать, дабы пытать и приводить под скипетр наш и воле нашей подчинять сии острова и твердую землю».[107]

Кортес был возмущен до глубины души: вот он язык всех этих веласкесов, фонсеков и королей – подчинить, привести под скипетр, усмирить… Как чужды были ему эти слова, выдававшие образ мышления; для короны индейцы были хороши только как послушная рабочая сила, а сами вест‑индские колонии представлялись одним гигантским золотым прииском. «Вам жалуются следующие милости. Мы даруем вам право вашими силами искать всякой земли неизведанной опричь той, что лежит в пределах, данных королю португальскому. Назначаем вас капитаном земель, кои вам покорятся… Назначаем вас аделантадо всех открытых земель до конца ваших дней».[108] У Эрнана потемнело в глазах. Перед ним пронеслись пятнадцать лет жизни на Антильских островах. Пятнадцать лет назад он бежал из агонизирующей Кастилии от смрада доносительства и произвола инквизиции. Он задумал основать иное общество в далекой земле, но мир тесен, и некуда бежать. Европа уже протянула руки, чтобы превратить Новый Свет в свой придаток, поработить его обитателей, еще мнящих себя свободными и защищенными расстоянием. Остальная часть капитуляций Веласкеса мало интересовала Кортеса: 300 тысяч мараведи годового жалованья, передача в собственность полуразвалившейся плавильни, двадцать аркебуз и возмещение расходов на вооружение из расчета одной семидесятипятой от полученной прибыли – все это было из разряда обыкновенного. А важным было то, что король Карл лишил прав Диего Колумба, разорвав контракт, заключенный навечно его бабкой с первопроходцем Христофором, и выказал расположение Веласкесу. Кортес тотчас углядел в этом слабость Карла; началась игра в опалу и милость – беззаконное правление. Прав тот, за кем остается последнее слово. А в этом деле Кортес собаку съел. Он, впрочем, отметил, что капитуляции Веласкеса были подписаны королем 13 ноября 1518 года в Сарагосе. Он догадался, что документ был намеренно оформлен задним числом, чтобы Кортес, отплывший из Сантьяго 18 ноября, предстал мятежником и оказался вне закона. Веласкес и его присные свершили свою месть. Но удаленность была на руку Кортесу; письмо короля достигло Кубы только в мае.