Древний Египет

Блестящая XII династия пресеклась при неизвестных для нас обстоятельствах. На троне появлялись узурпаторы, странные личные имена которых, хотя и заключённые в царские овалы, иногда указывают на простое происхождение и отсутствие родовых традиций, хотя в «тронных» именах они старались подчёркивать своё почтение великим Аменемхетам и Сенусертам и указывать на связь с ними. Под их властью, по-видимому, оставалась одна Фиваида, да и то не всегда бесспорно. Но Фивы снова неуклонно стремятся к возвращению Египту силы и единства. Они выдвигают новую фамилию, может быть, родственную Иниотефам, во всяком случае, хранившую эти имена и связанные с ними традиции. Хотя её царям и приходилось довольствоваться одним южным царским титулом, но среди них были энергичные личности, вроде Нубхепрера-Иниотефа, от которого до нас дошёл важный декрет, низлагающий непокорного номарха соседнего к северу Копта. Этот же царь владел Абидосом и соорудил там изящный храмик. Гробницы этих царей находятся в Драгабуль-Неггахе; они часто фиванского типа, очень скромны и напоминают то, что оставили цари XI династии — неглубокие, плохо замаскированные склепы; над ними из сырого кирпича пирамидка на кубическом цоколе. Традиции этой группы царей унаследовали и следующие, вероятно, родственные им: Себекемсафы и Себекхотепы, после которых власть переходит к новой фамилии, опять вспомнившей о XII династии. Первый из них, Неферхотеп, успел сделать кое-что для расширения авторитета Фив, а его брат Ханоферра Себекхотеп короткое время даже был признаваем во всём Египте, его имя встречается и в Среднем Египте, и в Танисе. Но это не препятствовало существованию во всей стране по-прежнему множества независимых и полунезависимых князьков и не прекратило смут и катастрофы извне, известной под именем нашествия гиксосов.

Вообще, время после XII династии было одним из самых бедственных в Египте. Современные ему памятники говорят о распадении государства и войнах всех против всех, о падении культуры, законности, безопасности. Политические писания ближайшей эпохи вспоминают о нём, как о времени необычайного социального переворота, всяких потрясений и безысходной гражданской скорби о гибели родины. «Правда выброшена, беззаконие в зале совета. Попраны предначертания богов, в небрежении всё божественное, земля бедствует, повсюду плач, области и города в скорби… О, если бы у меня было сердце, способное терпеть… Приди, приди, моё сердце… объясни мне происходящее на земле… Встаёшь рано каждый день, а сердца не облегчаются от тяжести, ибо вчера то же, что и сегодня… Широка и тяжела моя скорбь…» — восклицал илиопольский патриот, старец Онху. А мудрец Ипувер рисует нам картины, которые легко можно принять за выхваченные из нашей современности: «Земля перевёрнута, как на гончарном кругу; злобные обладают богатствами… Почтенные — в горе, ничтожные в радости… Умалились люди, повсюду предатели. Но мы опустошены, враги извне идут на Египтян. Людей нет. Золото, ляпис-лазури, малахит — на шеях рабынь, а знатные женщины говорят: “О, если бы нам поесть”. Они печальны, ибо ходят в лохмотьях… Ни Элефантина, ни Тин, ни Юг не платит повинности — для чего же существует казначейство? Сын знатной особы не различается от человека простого происхождения… Все рабыни не стесняются в речах, а когда их госпожи говорят, это им не нравится. Князья голодают и страдают, а слуги имеют слуг. Зерно погибло повсюду. Люди лишены одежды, колосьев, масла. Нет ничего… Судебные законы попраны, по ним ходят, их нарушают на улицах нищие; нищие дошли до положения богов. Раскрыто делопроизводство совета тридцати. В великой зале суда толпа, чернь ходит взад и вперёд по великим палатам, а дети князей выброшены на улицу… Лишена земля царства ничтожными, беззаконными людьми… Тайны безграничной земли обнажены, дворец разрушен во мгновение. Обнаружены тайны царей… Синклит прогнан, выгнан из дома царей… Имевшие платья — в лохмотьях, не ткавший для себя — обладатель виссона, не строивший для себя лодок — обладатель кораблей, а тот, кто владел ими, смотрит на них, но они уже не его…» Другой памятник — один из папирусов Эрмитажа — переносит нас ко двору древнего царя Снофру и заставляет его выслушать пророчество об этом времени, как по берлинскому папирусу Хеопс выслушал предсказание о замене своей династии пятой, происшедшей из Илиополя непосредственно от бога Ра. Царь вернул ушедших после обычного доклада сановников и просил их привести ко двору мудреца, чтобы он мог его послушать. Те указывали на Нофр-реху, незнатного, небогатого человека, жреца богини Баст… Явившись пред царя, «он тревожился тем, что произойдёт в этой земле, вспоминая о Востоке, что придут в мощи своей азиаты, разъярятся на собирающих жатву, отнимут скот у пашущих, и сказал: мужайся, сердце мое, плачь об этой земле… Молчать теперь преступление… Князья управляют, а дела творятся, как не должно. День начинается с неправды, гибнет страна, и никто о ней не заботится… Солнце заволоклось и не сияет… жить нельзя… Я буду говорить о том, что предо мною и не возвещу того, что не наступит. Река станет сушью… южный ветер будет бороться с северным… страшная птица родится в болотах… Погибнет всё хорошее… Враги на востоке, азиаты, спустились в Египет. Я представляю тебе землю вверх дном — небывалое будет… Будут смеяться смехом страдания и уже не будут плакать из-за смерти… Сын будет врагом, брат — ненавистником, человек будет готов убить отца своего. Гибель. Будут установлены законы, чтобы умалилось сделанное и был недостаток. Будет отниматься имущество и отдаваться чужому. Господин станет простолюдином… Земля мала, а правителей много, у вельмож не будет слуг, зерна будет мало, а мера — велика. Ра удалится от людей и будет светить только час, не узнают, когда полдень, не распознают тени… Илиополь уже не будет местом рождения богов. Царь явится с юга — Амени праведный имя его. Он — сын женщины Передней земли, порождение Нехена… Возрадуются люди в его время, сын особы составит ему имя во веки веков. Склонные ко злу, замышляющие бунт опустят уста из страха перед ним, азиаты падут от меча его, ливийцы будут повергнуты его пламенем, бунтовщики — его гневом, трусы — его ужасом… Правда водворится, ложь будет извержена вон. Возрадуется тот, кто увидит это, находясь на царской службе, а премудрый совершит мне возлияние, убедившись, что сказанное осуществилось». Эти памятники, которые по справедливости могут быть названы произведениями политической литературы, указывают на патриотическое настроение лучших людей, скорбевших о падении страны и культуры. Они взаимно дополняют друг друга и воспроизводят пред нами черты социального переворота, когда всё перевернуто вверх дном, когда засилие черни грозит культуре, когда страна отрезана от внешнего мира и испытывает полное оскудение во всём необходимом. Мы видим, между прочим, проявление переворота и в положении классов: незнатные «неджесу» теперь пользуются богатством и занимают видные жреческие должности, но уже начинают тосковать о «сыновьях персон», которых жизнь оттёрла от руководящего положения — вспомним, как в предшествующий переходный период ираклеопольский царь советовал своему сыну не пренебрегать «неджесами». Но эти смуты и бедствия осложнились ещё внешней катастрофой, которая является едва ли не главной темой пророчества.