|
С этими мыслями я «с божьей помощью» кое-как заснул. Когда я открыл глаза, дядя Ёша из квартиры уже испарился. На кухонном столе лежала записка: «Умывайся, приводи себя в порядок, я скоро приду. Пошёл что-нибудь купить к чаю». Не успел я почистить зубы, как услышал скрип открывшейся двери и голос хозяина:
- Вот и я! Видишь, одна нога у меня в магазине, а другая дома.
Когда я зашёл на кухню, дядя Ёша резал здоровенный торт.
- Его-то зачем ты купил? - растерялся я.
- Как зачем? Сегодня у нас с тобой прощальный день. Завтра ты подашься на «Большую землю». Сегодня с утра начнём праздновать твой отъезд... Всё по-русски: торт, купеческий чай, - кивнул он на закипающий чайник.
- А что значит купеческий? - поинтересовался я.
- Это когда заварку насыпают себе в стакан каждый и ещё - капает по нескольку капель коньяка, - хитро прищурился историк.
- Насколько я помню, русские купцы коньяками не баловались.
- Разве я тебе говорил о русских купцах? - развеселился дядя Ёша. - Я тебе сказал о традиции еврейского купечества.
- Ну а я-то причём?
- Эко, какой ты сегодня серьёзный, - покачал головой хозяин. - Тебе что, хабадники ночью приснились? Наверное, до тебя домогаться стали?
- Хабадники мне в своих чёрных шляпах и своими поползновениями не приснились, - засмеялся я. - Но тоску они на меня нагнали. Неужели евреи не понимают, что их используют? Неужели среди них совсем не осталось умных людей? Тайн-то ведь никаких нет. Всё на поверхности.
- Этнос ослеплён своей религией, Гера, - посерьёзнел учёный. — Ты видел когда-нибудь фанатиков христиан?
- Только в кино, - признался я.
- Твоё счастье, - вздохнул дядя Ёша. - В Югославии мне один раз на таких повезло, чуть не убили за одно моё слово. Так вот, религиозные евреи относительно фанатизма ещё хуже христиан. А потом не забывай: у очень многих из них сознание полностью материализовано. Деньги и всё, что с ними связано, для ортодоксального иудея являются вторым богом. «Пастухи» же их им твердят, что все богатства планеты должны принадлежать иудеям. Остальные народы - их рабы. Всё просто.
- Просто-то просто, но от этого не легче, - сказал я, усаживаясь за стол.
Дядя Ёша молча налил чай, а потом, посмотрев на меня, спросил:
- Ты что парень? Неужели жалеешь хабадников?
- Если честно, то мне их жаль... Я бы ни за какую идею не согласился добровольно сойти с ума!
- А они на это идут. Намеренно становятся извращенцами и психопатами. Так за что же их жалеть? Надо жалеть тех, кого они мордуют. Кого отправляют на тот свет, кого предают... - отчеканивая каждое слово, сказал учёный.
- Да мне их жаль чисто по-человечески, просто как запутавшихся людей.
- Гитлер тоже запутался, тоже ошибся адресом, не понял, что славяне такие же арии, как и германцы. Так его что, тоже пожалеть надо?
Антрополог был прав, и я это осознавал. Но в душе к хабадникам было какое-то двойственное чувство. С одной стороны как к врагам, с другой, как к глупым обманутым людям.
— 98 —
|