Хронолого-эзотерический анализ развития современной цивилизации. Книга 3. Пути. Дороги. Встречи

Промчавшись больше 80 километров, я увидел впереди себя первый залом.

«Всё, дальше хода не будет, - припомнил я объяснения одного из охотников эвенков. - Теперь придётся идти пешком».

За кустами я увидел стоящие у берега долблёнки.

«На одной из них доехал сюда Юрий Петрович, - отметило сознание. - Ничего, до озера здесь рядом. Вот исток! Места знакомые, добегу, - подумал я, на ходу набрасывая на плечо ремень своего «зауэра».

К чумам эвенков я не шёл, скорее бежал. Подгоняла нарастающая тревога. Выйдя из своих берестяных жилищ, оленеводы и охотники меня даже испугались.

- Ты почто такой возбуждённый, Георгий? Неужели посёлок Центральный сгорел? - подошёл ко мне, протягивая руку для приветствия, Борис Леонтич - старший рода.

• С Центральным всё нормально. Пока ещё не горит. Скажите мне, где Юрий Петрович? Среди вас я его что-то не вижу!

_ У него что, жена умерла? - участливо посмотрел на меня брат

Бориса Леонтича.

_ С женой не знаю, ответьте, где Суров? Почему не можете? - окинул я раздражённым взглядом столпившихся эвенков.

• Вчера утром он с Колей, моим сыном, ушёл вверх по Орловке, - показал своей единственной рукой на речку Борис Леонтич. - Пойдём к нам, попьём чаю, а потом говорить будем, - добавил глава стойбища.

Пить чай у эвенков означает обильный обед до вечера - я это уже знал. Поэтому, поблагодарив за приглашение и отдав в подарок охотникам несколько пачек тозовских патронов, я сразу же отправился вслед за ушедшими. Выше эвенкийского стойбища бывать мне ещё не приходилось. Но в голове была карта местности, к тому же рядом среди бескрайних беломошных боров текла Орловка. Кроме того, я знал, что в 30 километрах от озера на одном из ручьёв рядом с речкой стоит охотничья избушка.

«Скорее всего, - думал я, - туда и ушёл Юрий Петрович со своим проводником. Коля Лихачёв охотник-оленевод эту избушку знает, как свои пять пальцев, к ней он и увёл учёного».

До самого вечера я шёл по объеденным оленями ягельникам вдоль Орловки, не обращая внимания ни на взлетающих с земли глухарей, ни на мелькающих между соснами тетеревов. Моя собака то и дело принималась облаивать усаживающихся на вековые сосны птиц, но, видя, что меня они не интересуют, бросала свою затею и мчалась вперёд в поисках другой добычи. Один раз Стрелка в галопе убежала за мелькнувшим между соснами лосем. Через несколько минут раздался её лай. Лайка остановила зверя, но ненадолго. Очевидно, лось был опытный и чувствовал, что следом за собакой может появиться его враг - человек. Поэтому лай вскоре прекратился. Раздался он через минут двадцать и так далеко, что еле был слышен. Избушку я нашёл поздно вечером без собаки. Она пришла к ней только под утро. Уставшая и голодная... Я не знал, что и думать: в зимовье никого не было! То, что в нём недавно кто-то ночевал, я сразу понял. В жилище сохранилось тепло, в нём лежали свежие дрова, на столе стояли три стреляные гильзы... Утром на чердаке я нашёл трёх глухарей... Ни Юрия Петровича, ни Лихачёва Коли нигде не было. Куда отправились эти два романтика, я не знал. Но был уверен, что что-то стряслось. И я им обоим необходим. Несколько часов я лежал на скамейке, дожидаясь Стрелку и думая о происходящем. На душе было скверно. К тому же, на дворе стало моросить. Начался затяжной осенний дождь... Очнулся я от того, что заскулила собака!