|
Об одиннадцатимесячном царствовании Лжедмитрия I мы в свое время уже писали, поэтому повторяться не будем. Напомним только читателям, что кончил он плохо: прах Самозванца всыпали в пушку и пальнули в сторону Польши. Такая вот незатейливая метафора: откуда, дескать, пришел незваным, туда и убирайся к чертовой матери. Московские жители всегда были неравнодушны к карнавалу и примитивной символике. Самое интересное, что свержение Лжедмитрия и воцарение Василия Шуйского ничуть не поколебало положения Ростовского митрополита Филарета, преспокойно отъехавшего в свою епархию. Между тем политические горизонты государства Российского снова заволокло тучами. Тушинский вор, более известный под именем Лжедмитрия II, уже пересек границы Московского княжества и расположился лагерем в 12 верстах от стольного града. Армия Самозванца номер 2, которую отечественные историки до сих пор привычно называют польской, в действительности состояла из русских, донских, запорожских и волжских казаков, а также из татар и литовской шляхты, то есть тушинский лагерь представлял собой многонациональное образование, собранное с бора по сосенке. Не менее любопытно, что и противостоящий тушинцам царь Васька искал помощь отнюдь не в России, а в магометанском Крыму. Отряд под командованием Кантемир-мурзы, прибывший на Русь по призыву Шуйского, нанес чувствительное поражение сепаратистам, и те едва «усидели в своих таборах на реке Нара». Так что размежевание тяжущихся сторон происходило совсем не по национальному признаку. Когда русские города, в который уже раз, стали один за другим признавать Тушинского вора (чествование самозванцев сделалось доброй русской традицией), несгибаемый Филарет продолжал удерживать Ростов в повиновении Шуйскому. Но в октябре 1608 года тушинские отряды все-таки ворвались в город, облачили митрополита в сермягу и отвезли его в Тушино, в насмешку посадив на воз вместе с ним какую-то приблудную девку. Против ожиданий, Лжедмитрий II, признанный к этому времени Российским самодержцем уже многими русскими городами, встретил Филарета со всеми почестями и провозгласил патриархом. Если вы думаете, что после этого Филарет впал в немилость у московских властей, то жестоко ошибаетесь. Удивительным образом новоиспеченный патриарх умудрился усидеть на двух стульях: выставив себя пленником, он одновременно сумел сохранить доверие Самозванца. Во всяком случае, дюже строгий к изменникам патриарх Московский Гермоген отзывался о Филарете в том духе, что он не по своей воле находится в Тушине, а потому патриарх его не порицает, но молит за него Бога. Разумеется, все это говорит о незаурядных дипломатических способностях Филарета: оставаться «своим» в Москве и одновременно отправлять богослужение, поминая Тушинского вора царем Дмитрием, получится не у всякого встречного-поперечного. — 77 —
|