Необыкновенный шохо«Гусев — это моя фамилия. Гусев — от гусей: здоровенные такие птицы на Земле, вы таких сроду и не видели. Зовут меня — Алексей Иванович. Я не только полком — конной дивизией командовал. Страшный герой, ужасный. У меня тактика: пулеметы не пулеметы — шашки наголо —„даешь, сукин сын, позицию!“ — и рубать. И я весь сам изрубленный, мне наплевать. У нас в Военной академии даже особый курс читают: „Рубка Алексея Гусева“, — не верите? Корпус мне предлагали…» Это цитата из толстовской «Аэлиты». Бывший красный командир Алексей Иванович Гусев братается с робкими марсианскими солдатами на борту летучего корабля, проплывающего над острыми скалами Лизиазиры. Угостив мелких вояк спиртиком, Гусев закуривает толстую папиросу, извлеченную из заветного портсигара, а востроносенькие марсиане в ужасе от него отшатываются, следя, как «необыкновенный шохо» запросто глотает горячий дым. «Шохо» по-марсиански — это человек. Царь Петр Алексеевич Романов марсианских наречий не разумел, но рубакой с младых ногтей был изрядным и, в отличие от Алексея Гусева, на мелочи размениваться не любил, предпочитая рубить по-большому «Окно в Европу» — вот достойная цель для венценосного плотника. Посему к деяниям первого русского императора, вздернувшего, по выражению поэта, Россию на дыбы, имеет смысл присмотреться повнимательнее. Начать придется с самого начала. Прежде всего, имеются серьезные сомнения, что молодой и необразованный Петр мог быть автором дворцового переворота 1689 года. Иной читатель может усомниться и даже возмутиться: с какой такой, дескать, стати великого царя-реформатора опускают, как это принято сегодня говорить, ниже плинтуса? А кипятиться совершенно не след, потому что царевича Петра, как это ни странно, никто и никогда не рассматривал всерьез в роли самодержца всероссийского. Объяснения этому феномену лежат на поверхности. Во-первых, никто не мог предположить, что Федор умрет в двадцать два года. Во-вторых, буде таковое внезапно произойдет, старшим все равно оказывается Иван. В-третьих, напомним читателям, царь Федор, никак не оговорив судьбу юного Петра, фактически закрыл ему путь к престолу. Поэтому совсем не удивительно, что, в противоположность Федору, Ивану и Софье, получившим блестящее по тем временам образование, бойкого Петрушу ничему всерьез не учили. Его воспитанием занимался не эрудит Симеон Полоцкий, а некий дьяк Зотов — личность абсолютно бесцветная, ничтожная и жалкая, к тому же пьяница и придворный шут. Рассказывают, что, назначая его воспитателем Петра, царь и царица поинтересовались только, умеет ли он писать и считать. Между прочим, имеются свидетельства, что Петр освоил четыре арифметических действия лишь к шестнадцати годам… Основательно заниматься арифметикой и геометрией царь начал лишь в 1687 году под руководством голландца Тиммермана. До нас дошли учебные тетради Петра. Послушаем В. О. Ключевского: «Из этих тетрадей прежде всего видим, как плохо обучен был Петр грамоте: он пишет невозможно, не соблюдает правил тогдашнего правописания, с трудом выводит буквы, не умеет разделять слов, пишет слова по выговору, между двумя согласными то и дело подозревает твердый знак: всегъда, сътърелять, възяфъ. Он плохо вслушивается в непонятные ему математические термины: сложение additio он пишет то адицое, то водицыя». Между нами, девочками, говоря, уровень еще тот… — 103 —
|