|
- А что дальше? - После пятого раза я разбудил отца, и мы с ним вместе все углы обыскали. Я его попросил: «Когда выключу свет, слушай». Выключаю. По мне опять что-то осязаемое - и на грудь. Мне жутко стало. «Слышишь что-нибудь?» - спрашиваю отца. Оказывается, ничего он не слышит. Тогда я хватаю одеяло с подушкой - и в сад, в беседку, благо на дворе лето было. Только лег - и все по-новому. Да вдобавок вдруг голоса услышал. Опять вскочил, хватаюсь за топор - и за беседку... Представляешь, как это со стороны выглядело! И спустя много лет один мудрый человек, которому я все это рассказал, вместо того, чтобы посмеяться вместе со мной, долго молчал, а потом произнес тихо: «Это домовой был. Они к добрым хозяевам хорошо относятся. Вроде бы тоже из бесовского рода, а какие-то особенные. Но если хозяин покидает дом навсегда - им это очень не нравится. Вот он и посчитался с тобой напоследок». - Папа, ты в это веришь? - Я же тебе сказал честно: не знаю. Но в тот вечер я был в здравом уме и совершенно трезв. И вообще, дочка, в мире столько непонятного, и последнее дело называть то, чему еще нет объяснения, суевериями и народным невежеством. Вот давай на этой высокой ноте и закончим наш разговор. - А можно я ночью с тобой лягу? - Слушай, неужели ты и впрямь у меня трусиха? - Так можно или нет? - Если честно, меня не радует перспектива всю ночь на одном боку лежать. И тебе, родная, не три года, и даже не семь. Давай договоримся так: ляжем как обычно, но если что-то услышишь - милости прошу ко мне. И все-таки я видел, что дочь с тревогой ждет ночи, а потому, дабы успокоить ее, перед сном добросовестно облазил все уголки дома. Затем мы оборудовали место для нового жильца - Дэзи. Уже лежа каждый в своей постели, досыта наговорились: вспомнили Лену, лето, пообсуждали планы на будущее. Одним словом, я старался всеми силами отвлечь Машу от тревожных мыслей. Постепенно ее ответы становились все проще и короче, и вскоре до меня донеслось тихое посапывание. Слава Богу, теперь можно спать. Я люблю это состояние засыпания. Мимолетное, оно приносит детские воспоминания со всеми запахами, цветом, ощущениями, которые невозможно воспроизвести в дневной реальности... Если бы не сверчок с его убаюкивающей песней без начала и конца, это сладкое засыпание продлилось бы дольше... Кто, интересно, первым сказал так замечательно: «Сон смежил веки»? Вот именно - «смежил». Только что жил, бодрствовал - и уснул... Шорох раздался от той стены комнаты, где находились книги. Я прислушался. Шорох повторился. Дрема исчезла, будто ее и не было. В то же мгновение раздалось шлепанье босых ног по полу: это Маша бежала ко мне. — 64 —
|