|
Не правда ли – очень научно так «перевести» слово благодать, чтобы в итоге оно стало «черным отражением» и обозначением Люцифера! Слово «благодать» (благой дар, подарок, милость) действительно не поддается «переводческим» усилиям оккультистов. Мир, в котором они живут, не знает милости. Вот и приходится текст, в котором христиане видят указание на сугубость Божией милости, переиначивать под индийский кармический стандарт. А уж как из Полноты получился «Хаос», да еще по пути превратившись в «йони»… Тот, кто заглянет в справочники по истории религий в поисках значения этого индийского термина, тот поймет, почему христане не пожимают руки теософам. Ну, а там, где «йони», там, конечно, и «лингам». И именно в нем Е. Рерих находит «сосуд мудрости»[ppppppppppppp]... Если же в поле интереса Блаватской попадают христианские послебиблейские тексты, то и тут пропагандистский азарт не оставляет ее перо. Легко и беззастенчиво она приписывает тем или иным авторам идеи, которых у них не было. В полемическом азарте она выбросывает все те осмысления христианских символов, которые дают сами христиане, и безапелляционно втискивает в них нечто сколь угодно противоположное. При оккультном изучении христианского искусства популяризаторы теософии будут рассказывать слушателям о том, что “все эти колоколенки, башенки, купола и все христианские храмы есть лишь воспроизведения стоящего Фаллоса”[1260]. А и в самом деле, если теософия постулирует, что “эзотерический” смысл всех религий должен быть идентичен, и если известно, что в языческих культах есть почитание детородного члена, то почему бы не быть ему и в христианстве?! Более того, оказывается, что даже крест — всего лишь фаллический символ[qqqqqqqqqqqqq]... Помимо совершенно фантастических переводов и еще более кошмарных интерпретаций, Блаватская проявляет готовность к прямой и сознательной фальсификации источников. Восхваляя древних гностиков, она, например, пишет о некоем Василии (его звали Василид, но эту неточность можно Блаватской простить), что “24 тома Разъяснения Евангелий были, по распоряжению церкви сожжены (как об этом сообщает Евсевий — H. E. IV.7)”[1261]. Так и кажется, что первый церковный историк Евсевий рассказывает о первом в истории христианском аутодафе (в данном случае - книг “Василия”). Однако единственное, что мы обретаем в указанном Блаватской источнике — указание на то, что “Василид составил 24 книги на Евангелие, выдумал себе пророков Варкавву, Варкофа и других, никогда не существовавших и получивших эти варварские имена, чтобы поразить людей, способных такому поражаться; он учит вкушать идоложертвенное и спокойно отрекаться от веры во время гонений; предписывает, следуя Пифагору, пятилетнее молчание приходящим ему” (Церковная история. IV,7)[1262]. Ни о каком сожжении гностических книг Евсевий не говорит. А Блаватская просто соврала. — 264 —
|