|
Такого рода проповедники возвещают не подлинное Евангелие, а предлагают собственные удешевленные средства спасения! Им нужно такое христианство, которое избавляло бы от надобности борьбы со страстями, несения своего креста и необходимости духовного роста. Даже употребление одних и тех же евангельских слов передает очень разные смыслы в протестантизме и в православии. “Грех,” “спасение” — два фундаментальных термина библейского богословия. Но западное христианство склонно описывать драму грехопадения и искупления в терминах юридических, а восточное христианство — в терминах органических. Для православия грех — не столько вина, сколько болезнь. “Грех делает нас более несчастными, нежели преступными” — говорил преподобный Иоанн Кассиан,[90] а преподобный Исаак Сирин сравнивал грешника со псом, который лижет пилу и не замечает причиняемого себе вреда, пьянея от вкуса собственной крови…[91] И в чине исповеди священническая молитва увещевает: “пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отыдеши”… Первородный грех это, во-первых, первородное бедствие. В “юридической” теории западного богословия Бог, приемля жертву Христа, за нее прощает людей. Но православие упор делает на духовном преображении личности. В протестантизме человек “уведомляется” о своем спасении, но не участвует в нем. У протестантов заслуга Христа — событие постороннее, не имеющее связи с внутренним бытием отдельной личности. Поэтому и следствием этого акта может быть только перемена отношений между Богом и человеком, сам же человек не меняется… Верно замечание кн. Е. Н. Трубецкого, что, по ощущению нашей совести, “человеческая природа, поврежденная изнутри, может быть и спасена только изнутри, а не внешним актом купли или ритуала, который оставляет нетронутым ее внутреннее содержание. А, значит, неприемлема и банковская процедура перевода “заслуг” Христа на спасаемых Им людей.”[92] Баптистский учебник догматики рисует такую картину: “Единственный путь спасения состоит в том, чтобы невинный и безгрешный добровольно согласился умереть, приняв на себя наказание за грех и стал бы заместителем грешников перед Богом. Христос своей смертью внес достойную плату для освобождения грешников от греха.”[93] Задолго до Вольтера и Толстого, повторявших подобные хулы, святой Григорий Богослов в четвертом веке возмущался подобным искажением христианского учения: “Для прощения людей как мог требовать крови собственного Сына Тот, Кто не принял жертву Авраама?!” И, значит, нельзя пренебречь разницей между тем, как “спасение” понимается в православии и в протестантизме. По мысли преподобного Макария Египетского, Христос пришел, чтобы “Исцелить человека.”[94] У святого Василия Великого “главное в спасительном домостроительстве — это привести человеческое естество в единение со Спасителем и, истребив лукавое рассечение, восстановить изначальное единство, подобно тому, как наилучший врач целительными средствами связывает тело, расторгнутое на многие части”…[95] — 34 —
|