|
Ничего нет удивительного в том, что Вы, страдая раздражительностью, были побеждены этой страстью и в дни, когда должны были бы испытать великую радость и мир душевный. И это за неверствие Ваше. Дело не в мальчике непослушном. И у нас монахи (замученные непосильными трудами, по причине бедственного материального положения монастыря) не очень — то послушны бывают и иногда поют прескверно и торопливо; но это не мешает иеромонаху молиться и совершать в мире Литургию, кроме случаев чрезмерной торопливости. И вот, дорогой отец Давид, хотите мне верьте, хотите нет, но свидетельствую Вам, что в дни 29 и 30 августа и старец отец Силуан, и я, грешный, радовались за Вас, это были дни великой к Вам милости Божией. В той буре, которую Вы пережили, Вы многому научились; будут еще и другие бури, но кто искушен был, тот сможет и искушаемому помощи. Во всем этом нет ничего, так сказать, незаконного. Однако скажу: враг сильно борется против Вас. С какою болезнию я все те дни (до 29 августа — ночью) молился за Вас. Но милостив Господь, и, быть может, возрастит Он на земле сердца Вашего древо, в листве которого найдут себе убежище многие птицы небесные[143]. Мне самому пришлось переживать много раз подобные бури — искушения. Впрочем, между нами та разница, что я всякий раз с доверием шел куда бы то ни было, томимый, как и Вы, жаждою подлинного бытия. Сколько я перестрадал душою за десять лет моей жизни (от 16 до 26–летнего возраста)![144] (Да и теперь страдаю, но по — другому уже.) Но милосердный Господь пожалел меня, и когда я скорбел даже до смерти, посетил окаянную душу мою, которая с такою ретивостию убегала от Него, конечно, по неведению, и избавил меня от бесплодных исканий. После этого дух любви напал на меня, и душа моя загорелась желанием, ревностью о спасении братий моих. Я не проповедовал, не учил, никуда я с этими целями не ходил, то есть чтобы обращать людей к истине, но только молился об этом, умолял Господа, чтобы Он и другим дал познать Себя. До сих пор мне кажется, что горячие слезы текли у меня во время молитвы не из очей только, но из всего существа. Все тело исполнялось странным желанием быть пригвожденным, распятым, только бы люди познали свет жизни во Христе. (Я не все Вам рассказываю.) Дух с несомненностию свидетельствовал об истине. Преподобный Григорий Синаит пишет: «Под ведением истины разумей собственно благодатное чувство ее. Прочие же мысли надлежит называть проявлениями разумений ее и показанием предметов ее»[145]. Это все к обсуждению того, что Вы написали, а именно: «Пока Господь каким — нибудь образом не просветит меня… я всегда буду подвержен искушению против Православия, или против всякой веры в какую — либо истинную Церковь. Это может продолжаться годами… У меня нет того спокойного убеждения, которое я вижу у других православных. Я признаю, что Православие есть истина… но почему (в области духа , а не ума)». — 37 —
|