|
В Каппадокии распространение монашества связано прежде всего с именем Евстафия Севастийского, который на протяжении многих лет, вплоть до 373 года, был другом и наставником Василия Великого. Евстафий принадлежал к тому кругу аскетов, который был осужден Гангрским Собором (ок.340); именно из определений этого Собора мы узнаем об основных характеристиках учения Евстафия. Собор, в частности, анафематствовал тех, кто осуждает легитимный брак, кто не допускает вкушения мяса, кто не причащается у женатых священников, кто практикует девство по причине гнушения браком, кто, соблюдая обет девства, превозносится над состоящими в браке, кто постится по воскресеньям, кто пренебрегает церковными собраниями или устраивает свои собственные собрания отдельно от местного епископа; анафеме подверглись также женщины, которые под предлогом аскетических подвигов оставляют своих мужей или пренебрегают воспитанием детей. Вполне вероятно, что сам Евстафий не был сторонником тех крайностей, которые осудил Гангрский Собор, и что эти ошибочные мнения разделялись лишь отдельными лицами в его окружении. Однако поскольку сочинения Евстафия до нас не дошли, установить степень соответствия анафем Собора его учению затруднительно. Василий Великий разделял многие идеи Евстафия. Однако ему был глубоко чужд тот крайний индивидуализм, который характеризовал общины аскетов, осужденные Гангрским Собором. Напротив, он всячески подчеркивал церковный характер монашеского движения. Он стремился к тому, чтобы формирующееся монашество не оказалось в оппозиции к Церкви, не превратилось в некую секту аскетов–ригористов, но чтобы оно стало интегральной частью церковного организма. Более того, в «Правилах» Василия вообще не употребляется слово «монах» и не говорится о монашестве как об отдельной группе людей внутри Церкви. Скорее, заботой Василия было устроение церковной общины как таковой, то есть всей Церкви как единой общины «совершенных христиан». Внутри этой макрообщины могли существовать — и, как известно, существовали во времена Василия — микрообщины аскетов–девственников и отшельников: эти общины становились ядром того духовного возрождения, которое, по мысли Василия, должно было охватить всю Церковь. Во многом благодаря деятельности Василия монашеское движение ни в его время, ни впоследствии не противопоставило себя Церкви, но осталось внутри ее. Заслугой Василия следует считать и то, что идеал монашеской жизни проник в широкие слои византийского общества и способствовал формированию так называемого «монашества в миру»: многие миряне вдохновлялись аскетическими нормами монашества и заимствовали отдельные элементы монашеской духовности в свою собственную практику. — 55 —
|