Мастер и Маргарита - за Христа или против?

[115] “В городе фригийской области Мире правителем был в то время Амахий. Он приказал отворить тамошнее капище, вы­нести из него накопившиеся от времени нечистоты и тщатель­но возобновить находившиеся в нем статуи. Это сильно огор­чило тамошних христиан. Некто Македоний, Феодул и Тациан, по ревности к христианской вере, не перенесли сей скорби. Воодушевляемые пламенной любовью к добродетели, они ночью пробрались в капище и сокрушили все статуи. Сильно разгневанный этим происшествием, правитель хотел предать смерти многих невинных жителей города, поэтому виновники поступка выдали себя и решились лучше самим умереть за истину, нежели допустить, чтобы за них умерли другие. Пра­витель взял их и повелел им сделанное преступление очистить жертвоприношением; если же не исполнят, угрожал наказа­нием. Но они решились лучше умереть, нежели осквернить себя принесением жертвы. Тогда правитель приказал наконец положить их на железные решетки, подложить под них огонь и таким образом замучить. Они же и при этом показали вели­чайшее мужество, говоря правителю: "Если ты, Амахий, хо­чешь попробовать жареного мяса, то повороти нас на другой бок, чтобы для твоего вкуса мы не показались полуизжарен­ными". Так окончили они свою жизнь» (Сократ Схоластик. Церковная история. 3, 15).

[116] Давид-Ноэль А. Мистики и маги Тибета. с. 197.

[117] Великий канцлер (1932-1936) // Булгаков М. Великий Канцлер. Князь тьмы. М., 2000, с. 207.

[118] «А вам скажу, - улыбнувшись, обратился он к мастеру, - что ваш роман еще принесет вам сюрпризы» (гл. 24).

[119] Булгаков М. Дневник. Письма. 1914-1940. Сост. В. И. Лосев, М., 1997, с. 251.

[120] Также в «Беге» генерал Хлудов мучается памятью об убитом по его приказу вестовом Крапилине: «Ты достаточно измучил меня, но наступило просветление. Да, просветление. Пойми, я согласен. Но ведь нельзя же забыть, что ты не один возле меня. Есть живые, повисли на моих ногах и тоже требуют. А? Судьба с той ночи завязала их в один узел со мной. Мы выбросились вместе через звенящие мглы, и их теперь не отделить от меня. Я с этим примирился. Одно мне непонятно. Ты? Как ты отделился один от длинной цепи лун и фонарей? Как ты ушел от вечного покоя? Ведь ты был не один. О нет, вас много было! (Бормочет.) Ну, помяни, помяни, помяни, господи... а мы не будем вспоминать. (Думает, стареет, поникает.) На чем мы остановились? Да, итак, все это я сделал зря. (Думает.) А потом что было? Потом - просто мгла, и мы благополучно ушли. А потом зной, и все вертятся карусели каждый день, каждый день. Но ты, ловец, в какую даль проник за мной и вот меня поймал в мешок, как в невод? Не мучь же более меня! Пойми, что я решился. Клянусь. Вот… Хлудов последнюю пулю пускает себе в голову и падает ничком у стола. Темно. Конец».