|
После смерти Шах-Аббаса I на персидский престол вступил Шах-Аббас II – словно для того, чтобы Грузия не забыла проклятого ею имени. При нем тюркские кочевые племена, под защитой персидских войск, наводнили Кахетию. На месте садов и виноградников паслись табуны коней и стада овец. Целые села кочевники захватывали в плен и продавали в рабство на рынках Стамбула и Трапезунда. Погасли светильники алтарей. Алавердский храм – краса Кахетии – стал обиталищем летучих мышей. Вместо завесы над алтарем висела паутина. В непогоду в опустевший храм пастухи загоняли скот. Из обломков иконостаса и досок икон разводили костры, чтобы согреться и приготовить пищу. Священный жертвенник алтаря превратили в стол, за которым пировали и играли в кости. Священные для кахетинцев могилы были покрыты слоем грязи, которую оставляли за собой стада; в темные и пустые, как глазницы черепа, окна с пронзительным свистом врывался зимний ветер, а летом был слышен похожий на плач и причитание крик совы – ночной птицы – точно женщины, оплакивающей мертвеца. В это время князья Бидзина, Шалва и Элизбар[42] решили спасти Кахетию или умереть. С небольшим войском и отрядом горцев Ксанские князья стремительно, как отряд Гедеона, напали на полчища персов и татар. Решающее сражение произошло около Ахметы. Святой Георгий, покровитель Алавердского собора, был виден на небе над сражающимися войсками. Гонимые необъяснимым ужасом кочевники, побросав оружие, бежали, как сирийцы от стен Самарии, где молился пророк Елисей. Те, кто недавно попирали ногами грудь Кахетии, как своей пленницы, теперь искали спасения в бегстве – так кидаются люди с разбитого бурей тонущего корабля: кто на лодках, кто обхватив обломок мачты, кто – вплавь. Бушующие волны хоронят их в своей пучине, и только один пловец достигает берега и с ужасом смотрит на море, ставшее могилой его спутников. Из всего войска кочевников только один султан спасся живым – благодаря своему арабскому скакуну, а также тому, что он догадался первым покинуть поле боя. Шах потребовал суда над князьями. Чтобы предотвратить новое нашествие персов, они добровольно отправились в Исфахан; так христианские мученики при Нероне, приговоренные к смертной казни, сами бесстрашно шли навстречу голодным львам и в огонь пылающих костров. Шах предал трех князей в руки родственников убитых татар. По обычаю магометан, им предложили отречься от Христа и принять ислам, обещая прощение и свободу. По закону шариата, принявший магометанство освобождался от всякой ответственности за прежние деяния. Для этого надо было в присутствии свидетелей прочитать первую суру Корана. Три князя в ответ громко прочитали Символ веры и Отче наш... Осенив себя крестным знамением и обняв друг друга на прощание, они приготовились к казни. Татары сорвали с них одежды до пояса, и, обмазав тела медом, посадили на землю посреди городской площади, так что тучи ос и шмелей окружили их. От ядовитых укусов и палящих лучей солнца тела князей распухли и почернели. Эта пытка, похожая на сожжение на медленном огне, продолжалась целый день. Солнце казалось для мучеников беспощадным палачом, а рои ос, которые кружились над ними и заползали в рот и ноздри, – стаями змей, обвившими их и вонзающими зубы в тела. Элизбару и Шалве отрубили руки и ноги. Эта честь была предоставлена самим близким родственникам убитых татар. Затем обрубки тел были выставлены, как мишени, и каждый из татар мог считать, что исполнил долг мести, пустив в них пулю. — 135 —
|