|
В рамках спора с монофелитами преп. Максим пришел к видоизменению своей предыдущей концепции (но без противоречия ей) [220], утверждая, что Христос в Своей человеческой природе располагает естественной человеческой волей как источником самоопределения, но не «гномэ» и не «проайресис», так как нет в Его человеческой воле ни склонности ко греху, ни изменения воли в том или ином смысле, ни колебания, ни взвешивания за или против, ни, собственно говоря, самого выбора [221]. Воплощенное Слово является полностью таким же человеком, как и мы, в соответствии с нашим логосом 81 природы, но Он не является им полностью по нашему способу ( тропосу ) существования: Его человеческие способности приводятся Им в действие Божественным способом благодаря взаимопроникновению природ в Его Ипостаси, что, в частности, относится к Его воле [222]. Таким образом, Бог Слово не воспринимает на Себя образа действия, связанного с «гномэ», в соответствии с которой наше желание не всегда согласуется с волей Бога, но чаще всего противоречит ей и борется против нее [223]. Он сделал это, чтобы исцелить нас от всего того, что в нас есть против нашей природы Он принял ее, как доктор принимает страдания своих пациентов [224]. «Так как логос, содержащийся в страсти, имеет двойное значение: одно означает наказание, другое — бесчестье; одно характеризует нашу природу, а другое полностью искажает ее. Он принимает на Себя первое в качестве человека для нас, по существу желая этого, защищая сразу человеческую природу и истребляя осуждение, вынесенное нам. Второе — будучи другом человеку, Он домостроительно принимает его на Себя. Он, Которого мы распознаем по нашему тропосу, стремящемуся к непокорству, таким образом, что как огонь плавит воск, а солнце истребляет пар из земли, Он полностью разрушает его для нас [225]. Он уделил нам свойственные Ему блага и возвратил нас в бесстрастие и нетление согласно обетованию» [226]. Но именно в полном и постоянном согласии человеческой воли Христа с Божественной Отеческой волей преп. Максим — 46 —
|