|
Слова Господа: Отче, отпусти им, не ведят бо, что творят, относятся ко всем, принимавшим участие в осуждении Его, а ближе всего к воинам-распинателям. Но виновны ли были эти последние, чтобы прощать им? Они делают только то, что им приказано. Что знали они, грубые язычники, и могло ли заботить их то, кто был Тот, над Кем выполняли они приговор высшей власти? Да, они едва ли знали, что делали, по крайней мере, не знали вполне. Но были ли они совершенно свободны от вины? Если бы это было так, то зачем же Господь молился за воинов и просил им прощения? Молятся не за того, кто вне опасности, а за того, на ком есть вина. Правда, кто делает грех с полным сознанием, тот подлежит гораздо большему осуждению, чем тот, кто поступает полусознательно, подобно малосмысленному. Но если бы не могущественное заступление Распятого, то и воины не имели бы оправдания во грехе своем. Это пусть послужит нам наставлением не оправдывать себя в своей греховной жизни незнанием, темнотою. Впрочем, едва ли кто из нас может сказать, что он не знает, что делает: добро или зло. Если мы распинаем своего Спасителя, отвергаем, презираем, злословим Его своими грехами, то едва ли не знаем, что делаем. Нет, мы знаем, а потому тем более не имеем оправдания во грехах своих, если ходатай наш Господь не испросит нам прощения у Отца Своего. Будем же просить Его усердно, от всего сердца. Милосердый Отец еще прощает и Сын Божий еще принимает ходатайство. б) Но для всех ли доступно это спасительное средство? Обратим взоры на второй голгофский крест. На нем висит злодей. Мы не знаем, каковы были его злодеяния. Да и зачем нам знать это? Для нас важно не то, чем он был прежде, а то, каков он теперь, в последние минуты свое жизни. Он страдает и чувствует уже над собой холодное веяние смерти, но не теряет еще бодрости духа, ему хочется показать, что он способен еще злорадствовать и издеваться. И вот, в тон толпе, окружающей кресты и злословящей Господа, и этот злодей обращается к Нему с насмешкой: «Если Ты Христос, спаси Себя и нас» (Лк. 23, 39). Быть может, в этих словах слышится и страшный голос отчаяния, но во всяком случае здесь нет ни сознания своей преступности, ни раскаяния, ни веры во Христа, следовательно, и надежды на спасение; это слово ожесточенного сердца, неспособного иметь добрые чувствования. О чем проповедует нам этот крест? Господь молчит. Для этого злодея нет у Него ни одного слова ни порицания, ни угрозы. Но в этом-то молчании Господа и заключается вся сила проповеди этого креста; смысл ее – совершенное оставление Господом нераскаянного грешника, оставление в самый страшный час смерти и вечное наказание; какое общение у Христа с велиаром и его сообщниками! — 469 —
|