Еще раз о еретических заблуждениях профессора МДА А.И. Осипова

Затем совершенно непонятно, почему г-н Оси­пов к иерархии присоединил богословов, которые могут быть не только лицами со священным са­ном, но и мирянами, занимающимися теоретичес­кой стороной религии. Если отнестись к этим сло­вам серьезно, то г-н Осипов публично исповедался, что у него как богослова возникло искуше­ние считать себя святым и безгрешным в силу крещения, и к этой мысли он стал привыкать. Но нельзя обобщать свой субъективный опыт и тем более абсолютизировать его.

Что касается епископской хиротонии, то она не делает человека лично святым и непогреши­мым, но она вовсе не является безразличным дей­ствием, так как через рукоположение архиерей получает благодать Духа Святаго, Который со­действует и помогает ему совершать самое ответ­ственное дело на земле — служение, которое ино­гда сравнивается с ангельским достоинством. Благодать возводит естественные силы человека в более высокую степень совершенства, если чело­век не противится благодати; она не дает непогрешимости в делах веры, но просвещает ум, обост­ряет духовную интуицию, через которую звучит ее голос. Она не делает человека механически святым, но помогает ему во внутренней христиан­ской аскезе. Она дает архиерею власть и право представлять Церковь и совершать апостольскую миссию, но она не зачеркивает индивидуальность человека и оставляет свободной его волю. Эту сторону благодати, подаваемой в хиротонии, не только игнорировал, но в какой-то степени осме­ял г-н Осипов, приписав православному епископу убеждение в своей святости и непогрешимости.

Я помню, как митрополит Зиновий (Мажуга), человек аскетического склада характера, от­личавшийся глубоким смирением, рассказывал, что в некоторых случаях в его жизни он ощущал, как бы явственно слышал, в своей душе голос благодати и, повинуясь ему, говорил то, что не собирался сказать, или совершал поступок, не­объяснимый для себя, который впоследствии ста­новился ясным для него самого, притом у него не было каких-нибудь претензий на святость или не­погрешимость, но он прислушивался к тому таин­ственному голосу благодати, которому давал место в своей душе через послушание, молитву и ас­кезу — тому, к чему призван каждый архиерей.

Разумеется, если епископ будет сопротив­ляться благодати, то он просто-напросто не услы­шит ее или примет за благодать другой голос. Но разве не понимает г-н Осипов, что, ставя в при­мер Нестория и Ария, он хочет доказать свою мысль через клиническую картину религиозной патологии? А разве борьба с еретиками не легла главной своей тяжестью на плечи православного епископата, хотя в ней участвовали священники и миряне?