Церковь в мире людей

«Откинем раз навсегда надменный взгляд, будто мы выше народа. Но к чему же ложно унижать себя, утвер­ждать, что мы ниже народа? Что касается меня, я чувствую себя ни выше, ни ниже, а как раз на уровне моего народа, родного мне не менее, чем Толстому. Я чувствую, что рас­суждаю, как рассуждали бы многие мужики на моем месте, я знаю, что, ходи я за сохой, мой природный ум нуждался бы, конечно, в раскрытии некоторых общечеловеческих идей, но в существе своем и силе был бы тот же, что и теперь. На верхах ученой интеллигенции я встречал жалко-незначитель­ных людей, как и в глубинах народных встречал мудрецов, однако бывало и наоборот. Если я имел счастье встретить в образованном кругу Льва Толстого, Чехова, Вл. Соловьева и многих других, то никак не могу счесть это доказательством полного бесплодия образованности и невозможности ниче­му научиться наверху. Среди крестьян не меньше, чем сре­ди дворян, мне доводилось видеть великое множество глуп­цов, людей дрянных, ленивых, распущенных — и чтобы на­род «один в огромном большинстве своем» жил «спокойной, разумной, трудовой жизнью», — этого признать я решитель­но не могу. По моим наблюдени­ям, народ живет, как и интеллигенция, в огромном большин­стве неспокойной и неразумной жизнью, и если трудится, то, как и рабочая интеллигенция, в большинстве очень плохо и поневоле. И в народе, и среди нас крайне мало действитель­ных философов, мудрецов, артистов труда. Не отрицаю, что такие водятся, но зачем же говорить неправду, будто они в народе водятся в «огромном большинстве»? Чтобы сказать решительно: «Учитесь у народа!» надо быть антиподом Моисея, антиподом вообще пророка. Для этого надо забыть все грязное и скверное, чем заражен народ глуб­же кожи, иногда до мозга костей. Надо забыть такие явле­ния, как «власть тьмы», о которой писал сам же Лев Нико­лаевич. Надо забыть бытовую жестокость, распущенность, разврат, омерзительное пьянство, снохачество, детоубийство, смертные побои жен своих, самосуд и озорство, переходящее гораздо чаще, чем думает Толстой, в «скверные преступле­ния» тысячной части народа. Само собой, все больное и гряз­ное в народе перевито светлыми и жизненными тканями духа, но не в такой, однако, мере, чтобы именно тут находить исключительные сокровища. Народ наш — как и все наро­ды — очень беден, и этим все сказано. Источник внешней бедности — внутренняя бедность, бедность духа, та поразительная склонность к порче, которую оплакивал Моисей»[275]. В ходе «народной революции» Меньшиков был расстрелян…