|
И вот, когда человек ощущает, что ему что-то дано, а значит есть, что терять, тогда рождается естественная осторожность, как естественная осторожность рождается у беременной женщины. Пока у человека нет реального чувства любви, все то, что любовь сопровождает, кажется ему ненужным и даже болезненным. А вот когда женщина чувствует, что в ней началась новая жизнь, она естественным образом, сама по себе начинает вырабатывать некие правила безопасности. Потому что она уже ощущает, ради чего нужно это делать. Она понимает, что если сейчас она эти правила не будет соблюдать, потом ей и другому существу придется страдать всю жизнь. Вот таким же образом должен ощущать себя христианин: «Уже не я живу, но живет во мне Христос». Когда человек чувствует, что у него в сердце зашевелилась какая-то другая жизнь, а не только его, вот тогда человек уже начинает понимать, что можно эту новую жизнь потерять и начинает думать над тем, как же избежать этой утраты. Что может быть этим более важным? Каждый знает, что радость бывает разная: бывает радость внешняя, бывает внутренняя, бывает радость телесная, уходящая, а бывает радость гораздо более глубокая… Сравните два ощущения: ощущение плотского удовольствия и ощущение того, что бывало в вашей душе, когда вы в своем сердце прощали человека, когда смогли примириться с тем, с кем долгое время были в ссоре. Все, я уверен, переживали это ощущение сердечной радости: от обретения человека, который, казалось, был уже потерян, радость от обретения друга, радость понимания. Или просто радость от того, что удалось сделать что-то по совести, хотя это и было трудно. По сути все религиозные традиции (а не только христианские) здесь напоминают о том, что человек всегда находится в некой ситуации выбора: либо ты копишь в своей жизни радости одного плана, либо радости другого плана. Но при этом все-таки помни, что ты - человек, и те радости, которые можно считать радостями жизни по совести, радости души - они отличают человека от животных. Если эта память есть, тогда естественно рождается все остальное. Но это ощущение нельзя спровоцировать, его нельзя передать никакой педагогикой или методикой. Оно от Бога зависит. Конечно, нужно желание человека это ощущение приобрести. А мы умеем транслировать внешние формы благочестия и не умеем передавать самое главное. Как научить человека, чтобы ему хотелось молиться после того, как он сказал «аминь»? Когда ко мне подходят мальчишки и говорят, что собираются в семинарию поступить, то один из моих контрольных вопросов звучит так: «Скажи, у тебя бывало такое, что ты выходишь из храма и жалеешь, что Всенощное бдение окончилось? Три часа стоял в храме, ноги устали, спина гудит, а ты выходишь из храма и тебе жалко, что служба кончилась. Вот если у тебя такого ощущения не было никогда, то ты священником не сможешь стать». — 145 —
|