|
Как-то приехала я с подругой, она модненькая, ну и я прихорошилась. Подзывает меня батюшка: «Мариюшка, ты что-то сегодня так нарядилась? Тебе это не идет. Подруга-то твоя выйдет замуж, а мы с тобой нет. Ты одевайся так, – улыбается, – один валенок белый, а другой черный, чтобы на нас не заглядывались. Ты должна быть одна». Так и стала я монахиней. Одна с Господом. А другую мою подругу подвел отец Иоанн к Распятию: «Вот видишь Христа на Кресте? А рядом с Ним Матерь Его и Иоанн Богослов. Так вот и мы с тобой. Господь с нами, и никого другого нам не надо». Она тоже замуж не пошла, умерла в девстве. А как храм-то преобразился, мы и не заметили! Одежды на престоле, пелены, аналои – все праздничное. Сердце радовалось всему». Из воспоминаний Нины Варницкой: «В хрущевские годы, когда храмы закрывали, я была в монастыре[57]. Ну и наш монастырь разогнали. Наша игуменья матушка Арсения благословила нас вдвоем с инокиней Марией[58] ехать в Летово. Провели Страстную седмицу. После Радоницы подошли благословиться на отъезд к отцу Иоанну. А он спрашивает: – А вам здесь нравится? – Очень! – выдохнули мы обе разом. – Аминь, аминь. В Летово вам и оставаться! 92 Помог он нам с жильем. Я стала управлять хором, Мария пела и читала вместе с отцом Иоанном каноны. А он еще канонаршил. Так у нас монашеский хор собрался. Еще монастырские сестры подъехали. Опять вроде монастырек негласный открылся. Да с таким духовником и в такое время! Монашеский дух в миру хранили. Среди людской толчеи монахами жили. Службы были особенные, все как пасхальные. Душа исполнялась радостью и сладостью. И этого состояния хватало на целую неделю. Паломников приезжало много из Москвы и ее окрестностей, из Питера и из Рязани». В это же время из уст отца Иоанна впервые прозвучала весть о грядущих в конце XX века в России событиях. Вспоминает об этом Мария Ермолаева, летовская прихожанка из Рязани: «В юности я дружила с молодым человеком. Он приехал из Азербайджана и был мусульманином. Ни он, ни я не придавали никакого значения разнице наших верований. А мама моя заволновалась и поехала за советом к батюшке. И он вдруг сказал: «Придет такое время, когда все страны будут сами по себе, Союз распадется. И Машенька захочет остаться жить в России, а муж будет стремиться на свою родину. Пусть она об этом подумает». От такой неожиданности мне и думать не понадобилось – как это я из Рязани родной уеду?!» «Не может град укрытися верху горы стояй…» И очередной указ о переводе иерея Иоанна последовал. Новый приход отца Иоанна оказался в 40 километрах от железной дороги. Распутица же на сельских грунтовых дорогах прекращалась только с наступлением заморозков. Среди лета добираться до храма отцу Иоанну пришлось на телеге, на которой стоял крытый, кое-как сколоченный кузов. Путник то поспешал вслед за лошадкой, то забирался наверх кузова, чтобы миновать непроходимый участок. На этом кузове батюшка и въехал в село. — 42 —
|