|
61 вость к просьбам и нуждам людей снова понуждает меня просить Вас». И снова списки, просьбы. И так все пять лет пребывания в неволе. А есть и совсем маленькие приписки от самого батюшки. Прислать ему фотографию мамочки, крестики, венчики, разрешительные молитвы и немного лакомств: луку и чесноку. Ясно, что и в этом «аду» он продолжает нести свое священническое служение. В этом неутешительном месте служением ближним ободрялась и утешалась и его душа. Крестики для тех, кого просветит он Светом Истины. Венчики – погибшим от бесчеловечной злобы, а таких там было много. Он хотел по-человечески проводить их за те страдания, что испытали они на исходе из жизни. «Жизнь наша подобна плаванию. И все происходящее в ней всегда совершается по благому Промыслу Божию. Я по-прежнему жив. По милости Божией благодушествую. Наше будущее, как и настоящее, всегда находится в полном и непосредственном подчинении воле Божией, которая на время бывает от нас сокрыта для нашего же блага», – напишет в письме отец Иоанн, когда уже войдет в русло лагерной жизни. Но сразу по приезде на ОЛП он пишет: «Я во всем, кроме праведности, подобен Иову». Непосильная непривычная работа угрожала телу, а бесчинства преступной мысли и лукавых пожеланий, господствующие в этой обстановке, покушались сразу и на душу, и на чистоту сердца. Устрашившись за свое духовное здоровье, отец Иоанн весь устремился к Богу в молитве. В бараке, наполненном до отказа людьми, он умудрялся находить уединение и чистоту живого общения с Богом то на третьем ярусе нар под одеялом, то в заброшенном бараке и даже среди толпы. Вспоминая то время, он скажет: «Молитве лучше всего учит суровая жизнь. Вот в заключении у меня была 62 истинная молитва, и это потому, что каждый день был на краю гибели. Повторить во дни благоденствия такую молитву невозможно. Хотя опыт молитвы и живой веры, приобретенной там, сохраняется на всю жизнь. А как часто душа без слов молилась Богу!» В самом начале своего исповеднического пути отец Иоанн столкнулся со страшными, беспощадными сатанинскими силами, действующими через людей. Но природное смирение его, уже проверенное во многих искушениях, оградило отца Иоанна и здесь. Бесы и одержимые ими люди оказались бессильны над ним. Господь смиренным дает благодать. Силу Божией благодати отец Иоанн чувствовал и ею укреплялся. Благодаря ей он прошел тяжелейший полугодовой период следствия, из них два месяца провел в камере-одиночке и два месяца среди уголовников. Ни физические воздействия, ни злоба, ни коварство не сломили его. Не надеялся он ни на свою силу, которой от рождения не имел; ни на свой разум, который не прельщал его; ни на свое мужество, о котором не помышлял вообще. Осознавая свою полную беззащитность, отец Иоанн весь без остатка предался Богу. И Господь Сам поборал за него все сатанинские происки. Устоять человеческими силами пред силой безбожной власти целого государства невозможно. Во время заключения, когда и сама жизнь ничего не стоила, и неизвестно было, доживешь ли до вечера, а пережив день, встретишь ли рассвет, единственное, что оставалось и чем он обладал реально, – это вера. Ее отец Иоанн хранил как зеницу ока. Вот откуда появилось в нем полнейшее спокойствие и безмятежность лика и во сне, и при бодрствовании. В этом земном «аду» он пребывал с Богом. В письме из заключения он напишет: «С Богом самое трудное легко, а без Бога и самое легкое невозможно». Сердце его мирствовало в Боге, но оно и болело, изъязвленное жалостью и состраданием к тем, кто, погружаясь во тьму, забывал о своем при- — 27 —
|