|
То же самое относится и к вопросу о сотериологической окраске восприятия красоты, даруемой искусствами. Само по себе восприятие красоты, производимой искусствами, сотериологически нейтрально, но оно может принести благо или во вред, в зависимости от душевного расположения воспринимающего человека. Впрочем, это касается любой красоты в тварном мире – рукотворной или природной. Специфика же красоты, производимой искусствами, в ее отличие от природной красоты, состоит в том, что красота искусств не безразлична по отношению к «наблюдателю», но всегда нацелена на кого-то, кто ее должен воспринимать, причем, нацелена она может быть на различные составляющие человека – телесную составляющую, душевную и духовную. Следует сказать, что каждое из этих направленностей искусства допустимо, принципиально же то, направлено ли данное произведение искусства на страстное начало в человеке или нет. Соответственно, искусство, и производимая им красота, направленная на страстное начало в телесной составляющей человека, будет апеллировать к сексуальной – и шире – животной сфере; искусство, направленное на страстное начало в душевной составляющей человека, апеллирует к поверхностно-эмоциональной сфере, не давая ей выходить в сферу духовного; наконец, искусство, направленное на страстное начало в духовной составляющей человека, пропагандирует псевдо-духовность, всегда основанную на извращении того или иного истинного духовного принципа. Примеров таких произведений искусства великое множество. Разумеется, того, чтобы создавать, либо воспринимать произведения искусства, нацеленные на страстное начало человека, человеку, желающему вести христианскую жизнь, необходимо избегать. Этот вопрос обсуждался во время споров о статусе искусства, которые возникали еще в раннехристианскую эпоху. В трактате «О зрелищах», приписываемом святому Киприану Карфагенскому, приводится мнение относительно допустимости участвовать в народных, в то время – языческих, зрелищах (то есть посещать цирки, театры, конные состязания), которое высказывали некие христиане, апеллирующие к Ветхому Завету: «Где написано об этом? Где запрещено [участвовать в зрелищах]? Ведь и Илия представляется возницею Израилевым и сам Давид скакал пред ковчегом. Также читаем о гуслях, трубах, тимпанах, свирелях, арфах и хорах. Да и апостол, ополчая нас на брань, предлагает против духов злобы орудия, обыкновенно, употребляемые борцами; он же, когда берет примеры от ристалищ, между наградами полагает венцы[92]. Почему же человеку верующему, христианину, нельзя смотреть на то, о чем позволительно было писать в божественных писаниях?»[93]. На это автор трактата отвечает, что Давид плясал не ради развлечения, но перед Лицом Господа, и то, что «Давид плясал пред Лицом Божиим, нисколько не оправдывает верных христиан, присутствующих в театре, потому что он не употреблял при этом бесстыдных телодвижений, и его пляска не была греческим сладострастным танцем. Гусли, трубы, свирели и арфы воспевали Бога, а не идола»[94]. — 27 —
|