|
– Но если в настоящее время нет нуждающихся в таком питии, – отвечал Григорий, – кому передать? – Хотя, в настоящее время, действительно, нет жаждущих, – возразил юноша, – но ты все-таки обязан исполнять долг свой и не пренебрегать даром Божиим, в котором Владыка потребует от тебя отчета. При этих словах видение кончилось. Значение молока святой Григорий впоследствии объяснял так, что это дар слова обыкновенного, для сердец простых, требующих нравственного учения, а перемене молока на вино придал он смысл гораздо высший, именно: этим означалось, что нужда со временем потребует от него слова догматического и небесного. Вскоре после сего богомудрый Григорий был избран игуменом в Есфигменский монастырь, где братство тогда состояло из двухсот монахов. С той поры, кроме слова устного, святой Григорий начал составлять систематические свои произведения и проявлять дар чудотворения. – В монастыре однажды недостало елея, а между тем, в нем была крайняя нужда. Святой Григорий со всеми братиями приходит в подвал, где обыкновенно хранилось все продовольствие обители, и, по молитве, благословил пустой сосуд: вдруг сосуд в виду всех наполнился елеем. Узнав же, что причиною недостатка елея – маслины, не принесшие обычного плода, святой Григорий вместе с братией приходит в масличные сады, благословляет деревья – и с тех пор они сделались плодовитыми. А в доказательство чудодейственной силы молитв и благословения Григория те из дерев, к которым он приближался или прикасался, впоследствии оказались чрезвычайно плодоносными. Впрочем, немного времени был он игуменом. Желание безмолвия и пустынной тишины увлекло его снова в лавру. Тогда в первый раз прибыл на Святую Гору из Калаврии Варлаам и показывал вид, будто соглашается с Восточной Церковью, вследствие чего желает быть монахом. В удостоверение составил он обличительные доводы – в опровержение мудрования латинян. Несмотря, однако ж, на это, божественный Григорий явно восставал на Варлаама и обличал его лукавство – что и было первой причиной вражды Варлаама к святому Григорию. Между тем, вызнав образ мыслей афонских отшельников в рассуждении таинств созерцательной жизни и сердечной молитвы, он чрез малое время удалился в Константинополь и там, войдя в связи с простейшими из монахов, занятием которых была умная молитва и трезвение, притворился, будто делается учеником их и другом. Впоследствии, слыша от них простые изложения условий, необходимых монахам в начатках умной молитвы, Варлаам явно восстал и против них, и против молитвы, и против таинственного созерцания. Его возражениями поначалу увлекся сам император, и даже патриарх. Но прежде, нежели клеветы Варлаама на афонских иноков сделались гласными, этот обманщик за предосудительное и укоризненное свое поведение был выслан патриархом с безчестием. Сильно огорченный, Варлаам удалился в Солунь, неся с собою и туда свои клеветы на монахов, и усиливался доказать, между прочим, то, что древние богоносные отцы и учителя были виновниками увлечения монахов в еретические мудрования касательно созерцательной жизни. Потрясения со стороны Варлаама были сильны. От природы быстрый и увлекательный в слове, он взволновал умы солунян, так что иноки солунские вынуждены были, не имея собственных сил противостать Варлааму, вызвать со Святой Горы божественного Григория. Святой Григорий по прибытии в Солунь сначала действовал в духе кротости, стараясь убедить таким образом и обезоружить дерзкого своего противника, но когда увидел, что меры кроткие не действуют и что потрясения Церкви и ее законоположений день от дня становятся со стороны Варлаама чувствительнее, начал всюду уничтожать возражения и клеветы Варлаама не только словом, но и сильными своими писаниями, исполненными высоких истин и доводов Божественного слова. Сам Варлаам, узнав произведения пера Григориева, оставил в покое монахов и их созерцание и со всею силою напал личными и заочными клеветами на божественного Григория. Но когда и это не помогло, когда Григорий всюду теснил его, ниспровергая все его возражения – в виду всех пристыженный и обезсиленный Варлаам скрылся из Фессалоник и прибыл снова в Константинополь. — 418 —
|