|
Однажды приехала я к Матроне в Москву. Наш храм в Себене был закрыт, и мы хлопотали, чтобы открыли. У митрополита Крутицкого и Коломенского я была – это после войны было. Потом пошла к Матроне, а она говорит: «Ты больше не езди, вашу церковь откроют, будет служить монах». И действительно: приехал монах, отец Евлогий, но прослужил он недолго, только семь месяцев. Когда я была у Матроны в последний раз, она сказала: «Если с тобой что случится, приходи ко мне на могилку. Наклонись, спроси, что нужно, – я дам совет». А были ведь такие случаи. Когда Матрона умерла, моя мама была еще жива. Когда к нам пришла телеграмма, у мамы были какие-то дела, и она не поехала на похороны. И после этого все она тужила: «Дочка! Что ж это я не поехала? Поленилась!» А вскоре приснился ей сон. Матрона ей говорит: «Что же ты поленилась, не приехала? Ну пойдем, я тебя повожу, покажу все». И вот она ей во сне показала, за что умершие мучаются. Кто много говорит, смеется – тому хуже всего: язык на сковороде горячей. Мама ей говорит: «Я страшусь!» И много она ее так водила. Потом еще помнит: там был забор, а за забором люди в огне кипят, только одни головы торчат. Мама рассказывала: «Я тогда даже вскрикнула, в сторону отвернулась, вроде как не хочу даже смотреть». Вот какие вещи она ей показала. Мама долго не могла забыть этот сон. А еще Матрона, когда была жива, состригла и дала мне немножко волос с виска и сказала: «Я тебе дам свой височек, ты его храни. И всегда ходи на кладбище, когда какая нужда или что. Проси с душою, и я помогу». Рассказ Евгении Ивановны Калачевой, сестры Василия Ивановича Прохорова, 1907 года рождения Мать родная Матроне говорила: «Дитя ты мое несчастное!» А Матрона ей отвечала: «Я-то несчастная! У тебя Ваня несчастный да Миша!». Когда барыня купила в Себене дом, пришла к Матроне и говорит: «Я хочу строить колокольню». «Что ты задумала делать, не сбудется», – отвечает Матрона. А барыня уже известь нажгла, все приготовила. «Как же не сбудется? Все у меня есть – и деньги, и материалы». А было это все перед революцией. У нашего отца отобрали лошадь. Отец пришел домой, не знает, что делать, может, судиться? Пошла мать к Матроне, и Матрона ей сказала: «Судиться будете – лошадь вам более станет. Вы больше просудите, чем получите». Родители не послушались, наняли адвоката. Сколько денег всадили, привели свою лошадь, а она совсем скелет. Там гоняли чужую лошадь, не жалели. Сестра моя болела скарлатиной. Мать у стенки спала, а ее клала рядом, на подушке. Ночью дед встал, а девочка закатилась и задохнулась. «Ох, девка мертвая!» Огонь зажгли, давай ее отхаживать, а она померла. Пошла моя мать, Анастасия, к Матроне. Матрона ее встречает: «Не думай, ты ее не заспала». – «А мне думается, заспала». – «А если думается – жги лампадку до года». — 43 —
|