|
Людей многому учат их мифы, их культурные истории, их религии, — людям многое говорят о Боге и о Жизни их предки, старейшины, священники, раввины и муллы, — но как получается, что это не приносит никакой пользы для коллективного опыта большей части человечества? Но ведь польза есть, скажете вы. Мир стал лучше, чем был прежде. Люди уже не ведут себя так, как в первобытные времена. Большинство стран живут в мире, люди не склонны к жестокости. Действительно, не склонны. Большинство индивидуумов к жестокости не склонны. С этим мы можем согласиться. Но не можем ли мы согласиться и со следующим утверждением: коллективно человечество ведет себя все более жестоко по отношению к своим представителям? Позволять людям голодать — жестокость. Устанавливать на жизненно необходимые лекарства и медицинские процедуры цены, заведомо недоступные для миллионов людей, — жестокость. Недоплачивать рабочим на предприятиях, чье руководство получает сверхприбыли, — жестокость. Неуважение, низкие зарплаты, тяжелые условия труда, отсутствие перспектив карьерного роста для женщин — жестокость. Расовые предрассудки — жестокость. Издевательства над детьми, эксплуатация детского труда, детское рабство, детская проституция, торговля детьми и использование детей в качестве солдат — жестокость. Смертная казнь — жестокость. Ущемление граждан в правах в связи с их сексуальной ориентацией, религиозными верованиями или национальностью — жестокость. Создание и сохранение общества, где эксплуатация, угнетение и несправедливость в порядке вещей, — жестокость. Игнорировать страдания людей так же жестоко, как причинять их. В 2004 году человечество стало свидетелем того, как 75 000 человек были убиты, а более полутора миллионов изгнаны из своих домов во время межэтнических столкновений в суданской провинции Дарфур. Мир наблюдал за этим в течение многих месяцев, не предпринимая никаких действий. Это признак исключительно примитивного общества, — слишком слабого, нерешительного, отупевшего или, еще хуже, слишком эгоцентричного даже для того, чтобы немедленно остановить геноцид. Может быть, эти нравоучения вызывают у вас некоторое нетерпение? Я вас не виню. Довольно неприятно смотреть, как обстоят дела в нашем мире, — как они обстоят в действительности. Нам бы хотелось видеть все в розовом цвете. Нам хочется мыслить позитивно и видеть в жизни только прекрасное. На всякие гадости смотреть не хочется. Но если мы хотя бы иногда не станем обращать внимание на подобные вещи, как мы это исправим? Разве наилучший способ изменить что-то состоит в том, чтобы не признавать это? — 25 —
|