|
Не всегда все происходит столь драматично, как в историях Джерри Рейда и Троя Баттсрворта. Иногда это бывает весело и даже немного забавно... и все-таки действенно Спросите-ка у Кевина Донки. Тяжело бывает переживать праздники, когда что-то не ладится в жизни. Праздники — время радости и веселья, но они могут вместо этого принести горечь и печаль. Ярчайший пример тому — история Троя, а сколько еще подобных историй хранится где-то в уголках памяти разных людей! Однако (и здесь снова можно вернуться к нашему предыдущему повествованию) праздники могут стать и временем исцеления. Ибо в дни, отведенные традициями и культурами разных народов для памятования великих тайн жизни, сердца открываются легче. Это может быть рамадан. Это может быть Рош Хашана. Это может быть Белтсин*. Не имеет значения. В каждой традиции, в каждой культуре есть эти особые дни и времена, когда люди открыто выражают свою глубочайшую мудрость и наивысшее счастье, — через церемонии и ритуалы, через песни и танцы, через семейные застолья, через обмен радостью, через празднование Самой Жизни. * Кельтский праздник костров (середина мая) — Прим перев. Итак, приближалось Рождество, но настроение у Кевина Донки было не очень-то праздничное. На самом деле он чувствовал одиночество и отчуждение. «Если бы только они попытались понять! Если бы единственный раз меня выслушали! — думал он. — Если бы не относились ко всему так критично! Если бы...» В семье Кевина возникли весьма серьезные трения. Сестра почти с ним не разговаривала. Брат тоже злился. Даже отец вступил в эту войну — причем не на стороне Кевина. «И хотя Рождество — не время для склок, — грустно размышлял Кевин, — никуда не денешься от факта, что в семье его осуждают, причем очень несправедливо». Все дело в сделке, которую он заключил со свояком. Все почему-то решили, что он не сумеет выполнить свою часть соглашения. «Хотя бы обдумали все как следует! — думал Кевин. — Я единственный вижу все в правильном свете, — говорил он себе с горечью. — Я единственный. Я ЕДИНСТВЕННЫЙ!» Он злился. Всю неделю перед Рождеством он ни о чем больше и думать не мог. Он почти решил не идти с семьей в родительский дом на Рождество (а каждый год они встречали праздник именно там). «Я совершенно потерял голову от обиды, — вспоминает он теперь. — Я не представлял, что делать, как утрясти все эти разногласия. И я не хотел идти туда, окунаться в эту напряженную атмосферу, тем более вместе с детьми. Дети ведь все видят. Вы думаете, они ничего не понимают, а они-то знают все. Просто чувствуют. Я не хотел портить им Рождество». — 54 —
|