Дружба с богом. Необычный диалог

Мне было сорок пять лет, и я чувствовал, что жизнь моя катится под откос. В прошлом высокооплачиваемый профес­сионал в сфере радиовешания, главный редактор газеты, по­мощник по связям с общест ценностью в одном из крупнейших отделов образования страны и личный ассистен! доктора Эли­забет Кюблер-Росс, юперъ я собирал на улицах и в парках банки из-под пива и бутылки из-под содовой, зарабагывая по пяти центов за штуку. (Двадцать банок — доллар, сто банок — ни гь долларов, а пять раз по пять долларов составляют арендную плагу за мое пребывание в кэмпинге.)

За то время, кочорое я провел возле горячих источников, я действительно узнал, что значит жи-л, на улице. Я не был без­домным в прямом смысле этого слова, но до этою был один niai. И я обнаружил, что на улице, под мосгами и в парках существует свой Кодекс, который, если бы его выполняла все планета, изменил бы мир: Помоги Другому

Прожив на улице несколько недель, хороню узнаешь ге\, кг о живет рядом с тобой, как и они тебя. Ничего личного, никто не спрашивает о том, как ты оказался здесь. Но если они бидя!, что ты в беде, они не пройдут мимо, как большинство гех, у которых есть крыша над юловой. Они остановятся, спросяг «Ты в порядке?», и, если у них есть то, что тебе нужно, ты это получишь.

Ьывало, что парни с улицы отдавали мне свою последнюю пару сухих носков или половину собранных за день банок, ко1да видели, что я не выполняю свою «норму». И если кому-то везло (пять или десять долларов от сострадательного прохожего, он возвращался в кемпинг с едой для всех.

Я помню, как в первый вечер пытался установить палатку. К тому времени, как я добрался до кемпинга, наступили сумерки Я знал, что нужно все сделать быстро, но особого опыта в установке палаток у меня не было. Дул ветер и собирался дождь

— Привяжи вон к тому дереву, — послышался хриплый голос из ниоткуда. — Потом обмотай веревкой телефонный столб. Повесь на веревку тряпку, чтоб не убиться, когда ночью пойдешь в сортир.

Начал накрапывать дождь. Внезапно я заметил, что я не один. Мой безымянный друг ничего не говорил, кроме самого необходимого, ограничивая свои замечания словами: «Тут ну­жен колышек» и «Лучше поверни откидным полотнищем квер­ху, а то будешь спать в луже».

Когда мы закончили (на самом деле он сделал всю основную работу), он бросил мой молоток на землю.

— Будет стоять, — пробормотал он, развернулся и пошел прочь.

— Эй, спасибо, — крикнул я вслед. — Как вас зовут?

— Не важно, — сказал он, не оглядываясь.