|
Однако в твоем письме я прочитал такие фразы: «Я надеюсь, что со временем ты станешь все-таки счастливым. Я приложу к этому все усилия... Когда-нибудь, может, нам не придется расставаться». Это окрылило меня так, что я почти взлетал на воздух. Я вдруг осознал глубочайшую стихийную основу всех моих чувств и мыслей — именно это чистое, бесприметное ощущение жизни, любовь к жизни. Все мое пессимистическое отчаяние, которое ты чувствовала в комнате Л. М., исчезло, как рукой сняло. Право, смешно! Хочу и молю Бога, чтобы вышло все так же, как ты пишешь. Пусть будет так! После того как закончил читать, я почувствовал любовь к тебе и к собственной жизни так сильно, что невольно вздрагивал и улыбался, откинувшись назад, вздохнул несколько раз всей грудью; «Дай, Бог, мне счастья, дай мне мою Наташу», — сказал я. Но, думаю, что это есть не только чисто животная любовь к тебе и к плотской жизни. Я не могу допустить, чтобы ты, будучи моей женой, занималась только разведением детей и служила для меня только женщиной. Если только в этом будет заключаться наша любовь, то она не стоит того, чтобы я так страдал. Если мы сумеем соединить утонченную негу плоти со сладострастием духа (совместной творческой деятельностью), то это — предел желания нашей любви. На этом заканчиваю свое письмо, ибо не имею силы больше писать. Целую тебя, мой ангел, много раз. Твой Биди. В следующем письме — «О зависимом происхождении». Жду письмо; напиши, начала ли созерцать. 31 27 января 1957 г. Москва Наташа, милая моя! Сегодня я получил письмо от профессора Алексеева, где он просит немедленно приехать в Ленинград. Дело произошло так. В октябре 1956 г. некий аспирант восточного факультета ЛГУ Гомбоев принес на ученый совет факультета кандидатскую диссертацию «Об истории возникновения эпоса „Гэсэриада"». Когда познакомились с материалом, ученый совет пришел к выводу, что данная диссертация не является только компиляционной работой, какой носят характер обычно все кандидатские диссертации. Совет увидел в ней новое положение в области древних эпосов, фольклор тибетского народа, и поэтому данную работу решил оценить как докторскую диссертацию. А аспирант Гомбоев был на высоте блаженства, но не тут-то было. Мир не без добрых и честных людей. Нашлись такие, которые заявили совету, что работа действительно заслуживает внимания, действительно в ней разобран материал, еще доселе неизвестный в европейской литературе по тибетологии, но, однако, она принадлежит другому, еще не признанному «доктору». Тут они назвали мою фамилию. — 100 —
|